Держитесь, маги, я иду!

Елисеева Валентина

После ухода мага Калира принесла завтрак прямо к Насте в спальню («в обеденном зале к приезду важных господ готовят все, не до вас им там»), а потом проводила мисс Наилю в библиотеку. Первым делом Анастасия проверила, может ли она читать, схватив первую попавшуюся книгу. Бурно порадовавшись, что может, она стала искать книги по физической и политической географии этого мира. Этот процесс оказался длительным и сложным, так как в «батюшкиной» библиотеке книги стояли как попало: философские трактаты рядом с пособиями по дрессировке охотничьих собак, книги по этикету вперемешку с детскими сказками в картинках, учебники по арифметике с сентиментальными романами. Вряд ли домочадцы использовали библиотеку по прямому назначению. Через час Настя отчаялась найти в этом хаосе хоть что-то нужное. Приближалось время обеда и знакомства с женихом, а Настя так ничего и не узнала об этом

мире.

«Придется больше молчать, чем говорить. Прикинусь смущенной застенчивой невестой. С такой-то внешностью это как дважды два!»

В процессе своих поисков Настя приблизилась вплотную к гардине, что висела на дальней стене. Из-за нее тянуло сквознячком и слышались мужские голоса.

«А вот и потайная дверь нашлась! Какая-то она условно потайная. Ну, книг тут не нашла, так хоть послушаю, что люди говорят. И совесть меня мучить не будет. Каждый выживает как может». И Настя прильнула ухом к щели в приоткрытой двери.

– А почему я должен гореть желанием спариваться с этой человечкой?

– Прекрати! И прояви уважение к этой особе – это мать твоего будущего ребенка.

– О нет, не мать! Матерью она стала бы, если бы вышла замуж за какого-нибудь человеческого парня, родила бы ему детей, заботилась бы о них, читала бы им сказки на ночь, вытирала бы им сопли и слезы и пекла пироги на их дни рождения. А у моего сына матери не будет! Когда достаточно подрастет, чтобы проявить хоть каплю понимания, я, как и все, отвезу его в лаприкорий и покажу, какое именно из обезумевших существ дало ему жизнь.

– У твоего сына будет отец. И он будет понимать (да-да, будет!), что другого варианта у нашей расы все равно быть не могло. И что это великая удача, что человеческие женщины с нами совместимы и способны родить нам сыновей.

– Похоже, человечки со всеми совместимы, – с презрением произнес жених. – Интересно, если у горных троллей начнутся проблемы с рождаемостью, люди и им своих женщин продавать будут?

– Прекрати, сын. Ты не хуже меня все понимаешь. Даже лучше – ведь именно тебя дед прочит в свои преемники, – устало прозвучал тихий мужской голос.

Настя в ужасе прижималась к двери. «Если я выйду за него замуж – я стану безумной? Или это произойдет еще раньше – во время завтрашней помолвки? А я-то, дурочка, и не подумала: как это странно, что на помолвке в обязательном порядке присутствует врач. Мне заморочили голову тем, что он маг, а надо было насторожиться, что он лекарь. Закон равновесия в природе: дали тело – отняли разум? Я сойду с ума? Я сойду с ума! Какая досада!»

Из смежной комнаты послышался шум отодвигаемых стульев, и попаданка метнулась прочь. Настя что есть сил бежала к комнате Авара.

– Господин лекарь! Позвольте спросить! – воскликнула она, задыхаясь, увидев выходящего из дверей мужчину.

– Конечно, мисс. Пройдемте в гостиную, – сделал широкий приглашающий жест Лютен.

– Нет! Можно поговорить в вашей комнате?

Авар окинул Настю задумчивым взглядом, но кивнул. Они прошли в двери и закрыли их за собой.

– Итак, я вас слушаю.

– Вам ведь уже говорили, что я потеряла память и самых простых вещей не помню… – начала Анастасия.

– Поверьте, в вашем случае это совсем не важно. А может, и к лучшему, – вздохнул доктор.

Настя начала паниковать. «Во что ты опять вляпалась, Орлова? Профукаешь новую жизнь, как старую? Собирай информацию, потом решишь, что делать. Тысячу баксов за инфу!»

– Пожалуйста, я хочу знать, что со мной будет!

– Замуж выйдешь, сына родишь.

– А чем грозит мне это замужество? И почему именно сына, не дочь?

Лекарь-маг Авар Лютен внимательно заглянул в умоляющие, встревоженные голубые глаза и начал рассказывать.

Смысл его рассказа, как поняла Настя, заключался в следующем: этот мир под названием Доин создали боги-близнецы: Донатос и Доната, мужское и женское начало, вечные инь и ян. И заселили они его тварями разными, разумными и неразумными. К разумным расам относились люди, горные и степные тролли. А над всем живым высшей расой были поставлены маги, призванные следить за естественным равновесием, предотвращать различные природные катаклизмы и помогать развиваться своим менее разумным собратьям, то бишь людям и троллям. И даны были этим магам способности: кому дар управления стихиями, кому дар общения с животными, кому целительский, а кому и дар силой живой растения питать и способствовать их росту и плодоношению. В каждом маге был только один дар: маг-стихийник никак не мог быть еще и создателем амулетов (с даром передачи магической энергии неживым предметам). Но забыли маги о своем призвании, возгордились сверх всякой меры, стали притеснять малые народы. Донатос поддержал магов в желании абсолютно властвовать на планете, а Доната за других разумных заступилась да напомнила, для чего изначально магов создали. Переругались боги между собой и развязали в этом мире большую войну. И Донатос с магами победил людей да троллей, поддерживаемых сестрой его, богиней. Так и остались маги у власти. Но Доната не зря свою манну небесную ела: забрала она у расы магов свое инь изначальное, и перестали у них женщины рождаться. Маги в ответ все храмы богини в мире порушили, один только остался, тот, что здесь, недалеко от столицы, стоит, ибо поздно заметила злодейства их богиня, лишь последний храм силой своей укрыть успела. Теперь имя Донаты в этом мире под негласным запретом, жриц у нее совсем мало, и редко пополняются их ряды. А маги были вынуждены брать в жены женщин человеческих, и стали рождаться у них опять-таки сыновья (проклятие богини – вещь долгоживущая). И все было бы не так плохо, если б не одно «но». Организм магов не идентичен человеческому и выделяет вещество, которое самим магам позволяет управлять своими способностями, а при попадании в организм человека действует как очень сильный наркотик (да, именно наркотик, даже слово такое в их языке имелось, хоть и звучало, конечно, иначе). Когда люди были лишь слугами, то и проблем не было: с ними гордые маги не целовались, сексом не занимались, из одного стакана не пили. А вот с женами беда вышла. С первого же поцелуя начинали они чувствовать неодолимую тягу к мужу своему, да так, что про все на свете забывали, только о контакте и новой дозе этого интимнаркотика думали. А последствия, как и при регулярном приеме любой наркоты: обеднение и ослабление психики, утрата эмоций, психопатическая деградация личности, при которой все мысли и силы человека подчинены одной цели – найти и употребить наркотик. Через пару лет женщины становились полными идиотками. Физическое здоровье эти магические феромоны не задевали, зато по мозгам бедных женщин прокатывались паровым катком: бедные девушки даже навыков простейшего самообслуживания к концу второго года лишались, не говоря уже об утере понимания речи. Так что задача жены – успеть родить в первый год, пока у организма еще есть возможность хоть немного реабилитироваться, после чего ее «милосердно» отправляли в лаприкорий (местная психлечебница для бывших жен) доживать свои дни тихой сумасшедшей. А чтоб люди охотнее отдавали им дочерей, маги регулярно их запугивали силами своими и очень хорошо платили за каждую «жену». Магов было очень мало в сравнении с людьми, и жили они гораздо дольше, так что девушек для рождения наследников требовали нечасто, и большинство людей были всем довольны.

Конечно, в изложении мага Лютена это звучало иначе. Гордые, невинно обиженные маги выживали как могли, всячески помогали людям и по мере сил заботились о женах. Он минут десять расписывал, как хорошо женщинам живется в психушке, как вкусно там кормят, красиво одевают, ведут реабилитационную работу. И несколько раз подчеркнул, что восстановление это и результаты дает: именно из стен лаприкория выходят иногда жрицы Донаты. И еще удивляла его полная убежденность в реальности существования местных богов. Будто сам их видел!

Когда Настя вернулась в свою комнату, глубину ее отчаяния трудно было описать. Бежать? Куда она одна, без денег и друзей, в чужом мире денется? Здесь глухое Средневековье, homo homini lupus est (человек человеку волк). Свои же «родные» найдут, свяжут и отнесут, им уже хорошо золота отсыпали!

В памяти всплыло отцовское: «А ты сама попробуй, тогда и суди». И шанса избежать этой «пробы» у нее не было.

Так вот ты какая, высшая справедливость! В памяти всплыла цитата Борхеса: «Мы судим других по поступкам, а хотим, чтобы нас судили по возможностям». Что ж, придется совершать поступки. Скоро обед. Надо морально подготовиться к встрече с «женихом».

Однако морально подготовиться ей не дали. Окно ее спальни распахнулось, и кто-то кубарем влетел в ее комнату. Этот кто-то оказался молодым симпатичным и глазастым парнем лет семнадцати, ровесником, если судить по ее новому внешнему виду.

– Наиля, бежим со мной! Я спасу тебя! – схватил он за руку Анастасию Николаевну и потянул к окну.

– Ты кто? – недоуменно произнесла девушка.

– Так ты правда ничего не помнишь? И меня забыла? Я Олан, жених твой, настоящий, мы с детства любим друг друга! У моего отца лавка в городе рядом с вашей. И твой отец был согласен на наш брак, пока Таис на тебя глаз не положил.