Дерзкая
Шрифт:
— Я хотел уехать, — нарушил я тишину, чувсвуя себя полнейшим идиотом. Стою напротив кровати, не решаясь подойти или уйти.
— Я хочу спать, — раздался из-под одеяла гнусавый голос Алены. — Только попробуй уехать без меня, Жуков, я тебе этого никогда не прощу.
Мне снова захотелось рассмеяться. Странно, но я только что мечтал оторвать ей голову за ту боль, которую она мне причинила, а сейчас садился рядом на кровать, мечтая найти слова утешения.
— Что мне делать? — спросил я девушку, впервые ощущая бессилие. Если раньше я хотел бороться за внимание Алены, добиться ее ответных чувств, то сейчас мечтал только о том, чтобы побыстрее забыть. И ее, и все
— Если сможешь заснуть под эти крики, то ложись рядом, — Алена дернулась и отползла на край, продолжая скрываться полностью под толстым одеялом. — Не оставляй меня, пожалуйста, одну, — и снова не просьба, а в голосе ни жалость, а нотки недовольства и оскорбленной гордости, но волшебное слово решило все.
— Останусь, но спать рядом не лягу.
— Мне все равно, — вынесла свой вердикт Алена, выползая из-под толстого одеяла и укладываясь головой на подушку. На меня она не посмотрела, удобнее устраиваясь на краю кровати и ладошкой прикрывая ушко.
Отыгравшись на сумке, я с силой швырнул ее в угол комнаты и пошел в ванную, хлопая дверью так, что посыпалась штукатурка. Наверное, под керамической плиткой так сразу и не разглядишь.
По всей ванной валялись вещи Алены, разбросанные в таком беспорядке, как будто девушка их ногами топтала. Белоснежный топ и шорты послужили ей ковриком, о который она вытирала ноги, и я сгрудил мокрые и мятые вещи в стиральную машинку, закидывая туда и свои, и бессильно прислоняясь голой спиной к прохладной стене.
«Неужели Алена не понимает, какую боль причиняет мне своим поведением? Неужели за столько лет она не догадалась, как дорога мне? Что сделать или сказать, чтобы девушка начала воспринимать мои действия всерьез?»
— Похер, — я встал под душ и включил холодные струи, смывая с себя воспоминания этого дня: и плохие, и хорошие.
«Не хочет — не надо!»
Я дал себе обещание выкинуть Алену и Андрея из головы, и я это сделаю. Полечу в Питер и развеюсь, тем более брат настоятельно приглашал в гости уже несколько раз подряд, а я все отнекивался под предлогом великой занятости. Хватит! На Алене свет клином не сошелся, и я прекрасно видел, какое впечатление произвожу на девчонок. Только первый курс универа и у меня вся жизнь впереди!»
Я намыливался так, словно хотел стереть с себя не только запах Алены, но вытравить ее образ из-под кожи, навсегда вычеркивая ее из своей жизни, но стоило войти в комнату и увидеть спящую девушку, как желание навсегда остаться рядом снова скрутило внутренности. Я бессильно упал на кровать ногами к ее голове и замер, прислушиваясь к глубокому и медленному дыханию Алены. На улице выключили музыку, и голоса переместились куда-то за дом, поэтому вдохи и выдохи Алены я слышал, как свои собственные, желая перекатиться на бок и обнять ее, защитить от всего мира и от самого себя.
— Спокойной ночи, — прошептал я куда-то в потолок, закрывая глаза и оставаясь в такой же позе, в которой упал на кровать. Кажется, я заснул быстрее, чем успел подумать о чем-то еще.
Глава девятая
Решение сестры
(Аленушка)
— Зайдешь? — посмотрела я на Жукова, когда тот помог мне дотащить сумку до крыльца и собирался развернуться, не попрощавшись.
Костя медленно обернулся, так, словно я заставляла его сейчас принять самое важное решение в его жизни. Я хорошо знала парня, чтобы прочитать эмоции по его лицу: складка между бровей, плотно сжатые губы и прямой немигающий взгляд за стеклами очков. Теплота, излучаемая радужкой при взгляде на меня, исчезла, оcтавляя место холодному равнодушию. Так Жуков обычно смотрел на русичку, которая отрицала в нем любые творческие наклонности и способности в русском языке и литературе и упрекала в том, что Жуков — бездушный механизм, способный лишь на то, чтобы получать отличные оценки по точным наукам. Позже выяснилось, что русичка безнадежно влюбилась в отца Костика, который на тот момент частенько захаживал в школу к своему старому университетскому товарищу — директору. На сыне несостоявшегося любовника русичка отыгралась по полной программе, выставляя Жукова перед всем классом бездушной личностью. Костя ненавидел русичку всем сердцем, часто жалуясь именно мне на несправедливость ее суждений, а что я? Я тогда воспринимала Жукова, как мелкого надоедливого насекомого, который постоянно жужжит над ухом, поэтому поддерживала русичку во всех ее начинаниях. И вот я стою и упрашиваю того самого противного Жукова зайти к себе домой, а он смотрит на меня, как на ту самую русичку, и от обиды у меня больно сжимается сердце и на глаза чуть не слезы наворачиваются.
— Ты сама прекрасно понимаешь, что нет, — отрицательно качает головой Жуков и уходит, оставляя меня один на один с воспоминаниями прошедших дней и сегодняшнего утра и гаданиями насчет степени его обиды.
— Звони, — тихо сказала я в спину удаляющемуся парню, открывая дверь и наталкиваясь на недобрый взгляд Ритки.
— Явилась, Аленушка, — она сложила на груди ручки с аккуратным маникюром и зло сощурила глаза, постуиквая ножкой в пушистой тапочке. — И где же ты была позволь узнать? Я позвонила родителям твоей так называемой подруги на несуществующий номер! — ее голос все возрастал, срываясь под конец на визг, поэтому я втянула голову в плечи и попыталась протиснуться мимо сестры, но не тут-то было. Ритка ухватила меня за плечи и начала трясти, пристально вглядываясь в лицо.
— Ты себя в зеркале видела? Бледная, как моль, с синяками под глазищами и с таким пришибленным видом, как будто передо мной призрак с того света. Если сейчас же не расскажешь всю правду, я звоню папе!
Этот аргумент всегда срабатывал безотказно, и я с тяжелым вздохом рассказала Ритке, что ездила с Жуковым к его другу Ромке на вечеринку в честь поступления в унивеер.
— Там было полно девчонок и парней с финансов, — устало закончила я рассказ, — но все скучно и до зубовного скрежета пресно, кроме ночного купания, — тут я позволила сестре представить все в красках и только после того, как она начала хмуриться, выдала:
— Но в ночных купаниях я не участвовала, предпочитая пораньше лечь спать.
Брови Ритки скользнули к светлой челке, и сестра недовольно фыркнула.
— Не Аленушка, а ангел воплоти. И чему прикажешь верить? — она обошла вокруг меня, посмотрела на мятый сарафан, поцокала языком и снова вернулась к моему лицу. — Ты с ним поссорилась?
— С кем? — не поняла я, удивляясь проницательности сестры.
— С тем парнем, который подвозил тебя до дома. Думаешь, я слепая и глухая? Нет, Аленушка, я старше и наблюдательнее, чем ты думаешь!
— Кто бы сомневался, — ответила я недовольным голосом, проходя в холл и падая прямо на пол в виде морской звездочки. Уж в чем в чем, а в наблюдательности моей сестре не откажешь. Чуть что и торчит у окна, выглядывая, кто там ко мне приехал или пришел. Хорошо, хоть в телефон не лезла.
— Так, что случилось? — голос сестры стал мягким и хитрым, а я отметила, что в своей деревне она практически не загорела, оставаясь такой же белоснежкой, как и раньше. Это у нас наследственное, от мамы.