Дерзкие. Будешь моей

Пелевина Катерина

Кир вспоминал конечно постоянно, а я пытался уводить в другое русло, потому что сама Надюха не хотела этого помнить. Так и жили первый год, пока не улеглось…Да вдобавок со смертью Лины и племянника я совсем с головой погрузился в другой омут. Там и Надя, кстати, на помощь не раз приходила. Смешила чё-то меня, расслабляла. Проще становилось с ними. С Волковыми… Они ж семья моя…Больше, чем кто-либо…

Но полное спокойствие я приобрел только с ведьмой. Вот и сейчас, везу её туда, а сам уповаю на то, что тот волшебный

дом решит наши с ней разногласия…Магически нас соединит. Как бы тупо и наивно это не звучало.

– Сейчас аккуратнее, держись. Я резко поверну и разгонюсь. Надо хвосты проверить, хорошо? – сообщаю, чтобы не испугалась сильно.

– Хорошо.

Не успеваю вырулить на поворот, как понимаю, что за нами реально несутся. Одна машина – да. Но мне и этого достаточно, чтобы понять, что по нашу душу.

– Глеб, – сразу же напрягается Катя. Её пальчики тут же находят моё колено, и она вцепляется ими в него, пока я несусь по трассе.

– Есть два варианта, – говорю задушено. – Оторваться, но не факт, что выйдет. И второй – скинуть их в кювет. Пристрелить. Самый надёжный.

– Глеб… – мямлит она, мотая головой. В глазах столько ужаса. Я понимаю, что не при ней будет сказано, но выбора у меня особо нет.

– Малыш, так надо. Ты, главное, сиди и не вылезай, несмотря ни на что. А я вот сейчас прям…Разберусь, – выдаю, протягиваю руку к бардачку, вынимаю оттуда ствол и кладу себе на колени. Катя сразу же руку свою оттуда отдёргивает. Я же пытаюсь выстроиться в одну линию с тем самым долбоебом. Вылетаю на встречку. Машин там вообще нет. Только мы и он. – Уши прикрой и кричи, если впереди кто появится. – прошу её, а сам, разгоняясь до предела, чуть перегоняю его и проталкиваю дуло в приоткрытое окно. Не успеваю подумать, как уже на курок трижды нажимаю. Одну в лобовое, вторую в колесо, его ведёт и третья мимо пролетает.

Сбрасываю скорость, наблюдая за тем, как ту самую тачку разворачивает позади нас, тащит и заносит в кювет, ровно как я и планировал. Дорога скользкая, это было очевидно. Чуть возвращаюсь задним ходом и велю Кате запереть двери. Сам, прихватив с собой пистолет, иду проверять.

Ныряю в лес, успеваю увидеть только кровь на белоснежном покрывале и шаги, которые ведут куда-то вглубь лесной чащи. Машину перевернуло. Пустая. Очевидно, был только водила. Больше следов нет.

Если думаешь убежать от меня, то ты очень тупой покойник.

Добегаю до широкого дерева. Застываю. Вслушиваюсь в отдаленный хруст, звуки которого раздаются по левую сторону от меня. Выбираю траекторию наименьшего выпендрежничества. Прячусь за широкими стволами и прислушиваюсь. И так, пока не добегаю до какой-то заснеженной поляны. Не успеваю вновь остановиться, как понимаю, что оппонент начинает бежать сломя голову, придерживаясь за бок. И раздаётся два громких выстрела в пустоту.

Тишина…Воздух

рассекает протяжный громкий крик Кати с трассы.

– Глеб!!! – кричит практически истерично. Не могу ответить, не до этого. Надо гасить его и бежать к ней.

Только успеваю снести пидора с ног, отобрать у него его ствол и начинаю его бить. Убивать нельзя. Нужна ведь инфа.

– С кем ты? Один, бля?! Отвечай!

– Один, – выплевывает он зуб, а вместе с ним, кажется, кусок языка.

Оставляю его лежать. Целюсь в лодыжку, чтоб не убежал. Нажимаю на курок один раз, раздается громкий выстрел, крик этого гондона. Он истошно собирает все молитвы вперемешку с матами. Истинный ценитель богохульства! Аминь! Аллилуйя! Нахуй!

Едва успеваю развернуться, как наблюдаю картину, как моя бежит со всех ног, утопая в снегу и кричит моё имя на всю округу, срывая горло, наверное, до крови.

– Глеб, Господи!!! Глеб!!!

Кидаюсь к ней, естественно. Приятно конечно, что она так волнуется, но, бля, пугать её в таком состоянии тоже не хочется.

– Ты зачем вышла?! Там кто-то есть?! – спрашиваю, прижимая её к себе. Её всю колошматит. Она прижимается ко мне и плачет горькими слезами, не в состоянии сделать новый вдох.

– Нет, я выстрел услы-ша-ла, – кое-как произносит, а в конце и вовсе сдается, повиснув на моих руках.

– Всё хорошо. Я же сказал тебе сидеть внутри. Нельзя тебе переохлаждаться. Идём, отведу тебя обратно.

– А ты?

– А мне надо того уёбка допросить, – кидаю вскользь, указывая головой на воющего, хрипящего, шипящего говножуя.

Катя молчит. Просто держит мою руку, а я взваливаю её на себя и тащу, чтобы лишний раз свои ноги не студила.

– Аккуратнее, – просит она, обвив руками мою шею.

Сердце бьётся в груди, как раненная птица трепыхается.

– Я стараюсь, – отвечаю, на что она мотает головой.

– Я не про себя…Я про тебя…Будь, пожалуйста, аккуратнее…

Улыбаюсь. Как придурок, честное слово.

Это же…Сносит с ног в буквальном смысле слова.

Хлеще любого признания. Но…

Вкупе с тем, что в ней сейчас живёт два сердца…Я понимаю, что она может ещё сильнее любить…Я – глупец, что не понимал этого раньше…

Доношу её до машины, прошу заблокировать все двери и возвращаюсь к тому выродку семимильными шагами.

– У тебя два варианта, – смотрю на него сверху вниз. – Первый. Ты сливаешь всё – увожу до деревни. Второй – сдохнешь здесь.

– Откуда мне знать, что если солью, не пристрелишь меня сразу после этого?

– Ниоткуда. Сам выбирай, – отвечаю честно, и похрен мне, что он там подумает.

– Ладно, – держится то за ногу, то за бок. – Бля…Сказали следить за девкой. Если соберется куда-то сразу докладывать. Убирать не просили. Про тебя предупреждали. Но о других тачках речь шла. Заметил только через девчонку.