Дерзкий ангел
Шрифт:
И если ей нельзя выдать свои чувства или допустить, чтобы он догадался о ее имени, то ее тело может позволить себе откровенность — слишком рискованную и потому противопоказанную сердцу и разуму. Его губы снова касались ее груди, и вновь она задрожала от сладкой истомы.
О, пусть эта мука будет вечной! Теперь она хотела бы только одного: напрочь забыть о своей миссии, своих обещаниях и умолять его продолжать и продолжать эту сладкую пытку, ввергая ее в пучину экстаза.
Но на этот раз она пройдет по радужному пути не одна.
Если ей суждено помнить о его
Выгибаясь под ним, она тянула и дергала застежку его простых штанов — он был одет, как работяга-парижанин. Наконец ей удалось расстегнуть их. Она облегченно вздохнула, немедленно обхватив ладонями его налитое копье.
Водя пальцами вверх и вниз, она поддразнивала его, а большой палец с наслаждением обводил медленными кругами влажную головку.
Он застонал от наслаждения, и это немедленно вдохновило ее на новые ласки и возбудило еще сильнее.
— Войдите же в меня, — прошептала она ему в ухо. — Я так хочу этого! Чтобы каждой клеточкой ощущать вас. Подарите все, что вы хотите подарить мне.
Джайлз жадно приник к женщине, распростертой под ним на травяном ковре. Ему не нужно было видеть ее лицо, чтобы знать, что ее возбуждение достигло пика. Оба тяжело дышали. Пульс частил под его пальцами, губы Ангела дышали страстью.
Ее руки снова обхватили его копье и подвели к своему горячему источнику.
— Умоляю, — шептала она. — Не заставляйте меня ждать.
Джайлз и сам не мог больше ждать. Мощным толчком он заполнил ее. Путь ему не преграждала никакая девственная плева. София неистовствовала под ним, подаваясь навстречу, чтобы он еще глубже проник в нее.
Она стонала и металась, оба словно обезумели, двигаясь в бешеном ритме, как на диких скачках. Он слышал ее стоны и мольбу ускорить ритм.
Да-а, необыкновенно страстная женщина. С опасно заразительными замашками.
Он потянулся к ее губам и впился в них, слившись с ней в единое целое, с пылкой жаждой обладания.
— Ты — моя! — прошептал он ей, глотая воздух. — С этой ночи ты принадлежишь мне.
— Я никогда не буду никому принадлежать, — тоже шепотом возразила она. Обхватив его за ягодицы, она прижимала их к себе и отталкивала, помогая не выбиваться из сумасшедшего ритма. Ее бедра двигались как в дикой пляске, глубоко изнутри нее рвался чувственный крик завершения.
Он сдернул с глаз повязку и посмотрел на Софию. И тут волны экстаза накрыли ее. В какой-то миг ему удалось разглядеть в ее глазах то, чего еще не доводилось видеть в глазах других женщин, — пламя страсти, такое горячее и искреннее, что оставило в его душе свою метку.
Она содрогалась в сладостных конвульсиях, но продолжала двигаться в такт с ним, не прекращая поддерживать яростный огонь. И буквально стиснула его внутри себя, вовлекая в чудесную страну наслаждения. Он мощно извергся в нее фонтаном высвобождения.
И рухнул в ее объятия. Какое-то время они молча лежали, приходя в себя и наслаждаясь страстью, соединившей их.
Отведя в сторону прядь волос Софии, он попытался рассмотреть ее лицо. Непонятно когда, но парик слетел с нее, и пальцы Джайлза коснулись длинных, густых шелковистых прядей, которые он с восторгом начал перебирать.
В темноте, конечно, остается лишь гадать об истинном цвете волос, а пальцы натыкались на кусочки воска, прилипшего к волосам. Ну и пусть. Хуже было то, что когда он открыл глаза, то весь ее жуткий грим и паршивые бородавки словно засмеялись над ним. Эти морщины из воска, закрашенные желтоватой краской, — бр-р, он поспешно отвел глаза в сторону.
Не мудрено, что она заставила его надеть повязку. Она захихикала.
— Тебе не очень-то нравится то, что видишь? — поддразнила она, откатившись в сторону и опершись на локоть. Он уставился ей в глаза.
— Не все ли равно, что я вижу глазами. Я теперь и так знаю тебя.
Она покачала головой:
— Если бы ты знал настоящую меня, то, наверное, разочаровался бы.
Не то горечь, не то грусть, с которой прозвучали эти слова, напомнили ему о сбежавшей невесте. Так же пронзительно выдохнула свою загадочную фразу и леди София.
«Я не хотела бы разочаровать вас».
Интересно, что сказала бы его скромная и хрупкая невеста, если бы увидела его здесь с другой женщиной? Несомненно, пришла бы в ужас. И эта мысль отрезвила его. А ведь он был сторонник моногамии. Если и имел любовницу, то одну, а не столько, чтобы путать, к кому обещал зайти сегодня. В своей семейной жизни он очень хотел бы брать пример со своего мэтра, лорда Драйдена. Его любовь и уважение к собственной жене выглядели даже несколько странно на фоне разнузданных нравов некоторых пэров королевства. Но теплота отношений между лордом и леди Драйден всегда импонировала Джайлзу, обделенному подобным счастьем в собственной семье.
Так что это страстное приключение с Дерзким Ангелом, когда упиваются тело и чувства, но не сердце, было своего рода изменой. Во всяком случае, так он это объяснил себе, стараясь заглушить бурные всполохи эмоций — как собственные, так и прочитанные в ее глазах. Если бы он осмелился проанализировать этот взрыв, позволил бы этим страстям пробраться в свое сердце, то разве смог бы тогда возвратиться к своей невесте прежним, словно ничего и не было? Да еще остаться верным ей?
Нет, мгновенно понял он. Ни за что. Это понимание основательно испугало его. Если эта женщина обладает такой властью, что заставила его забыть совсем недавнюю клятву невесте, то разве ей не под силу заставить его забыть и другие клятвы? Например, его долг расследовать дело о предательстве Уэбба?
— К чему вся: эта конспирация? — спросил он. — После того, что произошло между нами, вы не хотите сказать мне даже, как вас зовут?
Она покачала головой и отвела глаза:
— Не просите меня об этом. Я лучше промолчу, потому что не имею права проговориться.
Эти слова мгновенно пробудили его подозрительность. Он доверился ей настолько, что даже позволил сделать себя беспомощным в темноте, позволил ей завязать себе глаза. А она не желает поступиться даже в мелочах! Дьявол бы побрал эту ведьму и все ее секреты!