Дерзкий морпех

Стрельцов Иван Захарович

– Поздно, – на наблюдательном пункте появился начштаба. – Пять минут назад Кутягин вызвал Коршуна. Бомба поразила цель.

– Твою мать, – полковник Долгов в отчаянии ударил кулаком по брустверу. – Вся операция коту под хвост.

Морпехи переглянулись. Командир бригады устало произнес, обращаясь к начштабу:

– Сергей Николаевич, давайте команду батальонам, «отбой».

Глава 48

Из кучи обломков показалась ободранная до крови рука. Пальцы до боли в ногтях вцепились в большой кусок каменной плиты, потом, с силой рванув, сдвинули ее с места, освобождая пространство. Через минуту из проема высунулась голова Егора Кутягина. Лицо капитан-лейтенанта было густо покрыто царапинами с запекшейся кровью. Разведчик несколько раз тряхнул головой, прогоняя шум в ушах. Несколько минут он собирался с силами, заодно прислушиваясь к окружающему миру. Вокруг стояла гробовая тишина.

Только сейчас к нему стало приходить осознание того, что он, вызвав огонь на себя, остался жив. «Значит, бомба пошла не под тем углом атаки и упала, не долетев до заставы». Взрыв полуторатонной фугасной бомбы поставил жирную точку в последнем бою разведгруппы. «Взрывная волна разрушила заставу, но нам повезло, оказались в мертвой зоне, значит, продолжаем выполнять поставленную задачу. Для живых ее никто не отменял», – с горечью подумал Кутягин.

Отшвырнув несколько камней, капитан-лейтенант смог наконец выбраться наружу, потом втащил в проем Тимура. Мальчик даже сейчас на плакал, даже не хныкал, только удивленно смотрел на разведчика.

«Все хорошо, дружище, все хорошо. Уж теперь-то мы точно прорвемся», – ободряюще подмигнул мальчишке Егор. Потом задрал вверх голову и уставился вверх. Смеркалось, небо закрывали густые набухшие тучи. «Надо выбираться», – дал самому себе команду Егор. Прежде чем покинуть развалины старинной казачьей заставы, ставшей братской могилой разведчикам, он решил выяснить, чем из боеприпасов располагает. Из оружия оказался трофейный нож и пистолет покойного Никифорова, а из амуниции – рюкзак десантника, в котором он обнаружил флягу с водой, несколько банок тушенки и прибор ночного видения.

«Н-да, негусто, но, как говорится, не до жиру». Все тело ныло, а в голове пульсировала острая боль. Хотелось одного – лечь и забыться, но разведчик понимал, что на проявления собственных слабостей он не имеет права. Взвалив на плечи рюкзак, капитан-лейтенант поднял на руки мальчика и тихо произнес:

– Вот так вот, друг Тимур, идем к своим.

Выбравшись из развалин, Кутягин увидел на плато большую воронку с черными опаленными краями. Все пространство вокруг воронки было пустое. От взрыва не все боевики погибли, он это понимал, значит, оставшиеся в живых забрали с собой трупы подельников.

«Да, пока разжиться халявным автоматом не получается», – с досадой подумал боевой пловец.

Он пошел тем путем, каким они всей группой пришли сюда. Вскоре они добрались до просеки, которую, казалось, еще совсем недавно прорубил ротный старшина Латышев.

Ночь уже вовсю вступила в свои права, пришлось доставать из рюкзака ПНВ.

Доверчиво прижавшись к груди морпеха, мальчик вскоре заснул, тихонько посапывая. Несмотря на детский возраст, Тимур оказался настоящим горцем – все, что выпало на его долю за один короткий день, не заставило его проронить ни единой слезинки. Такое поведение вызывало искреннее восхищение морских пехотинцев, хотя этих парней редко удается чем-то удивить…

Кутягин шел уже три часа, силы постепенно покидали его, а профессиональный опыт подсказывал: «Еще полчаса, а дальше рухнешь, как загнанный конь. Потом можно брать тепленьким и безо всякого сопротивления».

Довод был самым что ни на есть актуальным, было бы самой большой глупостью после всего пережитого попасть в лапы боевиков бесчувственной тушей.

Вскоре Егор нашел подходящее место для отдыха. С одной стороны торчал трухлявый пень, а с другой нависал обломок скалы, надежно скрывая двоих.

Улегшись на пожухлой траве за пнем, Егор положил рядом мальчика, стараясь согреть ребенка своим телом. Несмотря на выламывающую боль в суставах, вскоре Кутягин забылся крепким сном.

Проснулся он через час. Сердце бешено колотилось – верный признак опасности. Разведчик поднял голову и прислушался. Тишина, только ветер шелестел в листве деревьев.

Вопреки всему ощущение опасности не проходило, в экстремальной ситуации чувства разведчика обострились до уровня инстинкта дикого зверя.

Стараясь не разбудить ребенка, Егор осторожно выбрался из укрытия. Потом, скользнув юркой ящерицей, взобрался на скалу и, надев прибор ночного видения, огляделся по сторонам. И почти сразу же заметил светлячки инфракрасной подсветки. Кутягин узнал работу активных приборов ночного видения. Три светлячка обозначали группу из трех человек, которые спускались с гор на равнину. Вариантов было два: либо из поиска возвращается спецназ, либо боевики шли к себе домой на побывку. Но спецназ никогда не действовал такими малочисленными группами, значит, выходил второй вариант.

Некоторое время разведчик наблюдал за движениями террористов. Группа боевиков проходила в стороне от их убежища, но пропускать их с миром Егор не собирался. Жажда мести – не только национальная черта кавказцев.

Бесшумно соскользнув со скалы, Кутягин двинулся наперерез боевикам. Двигался он неслышно, как призрак, как лесной дух, сливаясь с деревьями и растворяясь на фоне кустов.

Чтобы не выдать своего присутствия, он отключил ПНВ и, зажав в правой руке нож «Камилуса», проворно нырнул в заросли папоротника. Теперь оставалось затаиться и ждать.