Дерзкий морпех
Шрифт:
– Вадим Георгиевич. Я вашим Муссой занимаюсь еще с прошлой чеченской кампании. – Поставив на стол свой портфель, Долгов поспешно стал расстегивать замки и, как всякий торопящийся человек, заговорил скороговоркой: – Он прямо как киборг непримирим и, главное, неуязвим. Ни семьи, ни родственников, их тейп почти весь вымер со времен сталинского выселения. Его жена умерла при родах, думали, и дите тоже скончалось. А оказывается, нет… Выяснилось, сын у него есть. Пацану пять лет, Шеравин никому не верит, поэтому и не отправил его за рубеж, а держит рядом с собой. Вот здесь, – разведчик положил на карту пачку фотографий космической съемки. – Небольшая деревенька, Шеравин использует ее как тыловую базу, там у него три десятка бойцов, лазарет, где выхаживают недобитых в боях душманов, и, главное, пацан его, Тимур, там.
– Ну, и?.. – Кутягин задумчиво посмотрел на генштабовского разведчика.
– Пацан – это ахиллесова пята Муссы, его болевая точка, мальчик последний из рода Шеравина. Если возьмем мальчишку, его отец станет ручным, как волнистый попугайчик.
– Да уж, – капитан-лейтенант задумчиво посмотрел на карту, потом обвел пальцем часть ее и негромко произнес: – Деревня находится в зоне господствования боевиков.
– Да, – подтвердил Долгов, – но в тылу их огневых позиций. Если сработать аккуратно, они даже не поймут, что произошло, и тогда Мусса будет в наших руках.
– А кому он нужен живым? – на лице разведчика от бешенства заходили желваки. – Скольких этот гад уже наших положил…
– А сколько еще положит? – оборвал Кутягина Вадим Георгиевич, сейчас он говорил ровным голосом уверенного в своей правоте человека, к тому же имеющего необходимую информацию и соответствующую власть. – Мусса Шеравин наш враг, но на фоне многих других полевых командиров он благородный враг. Не захватывает заложников, не издевается над пленными и не добивает раненых. Здесь, в Чечне, по сути идет гражданская война, а в ней, как вы знаете, не бывает ни правых, ни виноватых. Все виноваты: и те, кто взял оружие, чтобы грабить мирное население, называя это народным самоопределением, и те, кто позволил это сделать, не защитил склады с оружием, не остановил зачинщиков. Как бы там ни было, вечно этот бардак не может продолжаться. Необходимо вернуть республику к мирной жизни, и легче всего это сделать тем, кто имеет авторитет среди своих соплеменников и не замазан кровью невинных жертв. Мусса Шеравин один из лучших кандидатов на эту роль. Но он настоящий воин и просто так не сдастся, но как человек умный пойдет на переговоры, вынужден будет пойти, если его сынишка будет у нас. Ну а дальше дело профессиональных переговорщиков.
– Операция «Последний из могикан», – усмехнулся Кутягин.
– Почти угадали, в нашей конторе операцию назвали «Ахиллесова пята», – улыбнувшись, произнес ГРУшник.
– Я ведь с Муссой тоже знаком с первой чеченской, – неожиданно вступил в разговор комбриг. – Тогда довелось мне командовать батальоном морской пехоты ТОФа. Да и батальоном это подразделение трудно было назвать, так, с бору по сосенке. Половина личного состава даже не морпехи, либо с тыловых частей, либо вовсе снятые с кораблей разгильдяи. Правда, в деле парни все орлы, я с ними и Грозный прошел, и горы штурмовал. Вот в горах и довелось схлестнуться с этим самым Хаджибеем. Приказ был занять один из аулов. Сели на броню, подъехали к указанной точке, деревня как деревня, домов с полсотни на небольшом плато, а вокруг – пики гор нависают. В общем, отдаю приказ занять аул и приготовиться к обороне. Кое-как вырыли по периметру окопы, начали налаживать блиндажи и огневые точки. А утром появляются парламентеры во главе с самим Муссой, я уже о нем тогда слышал, он воевал под Бамутом, командовал так называемым фронтом. Теперь объявился здесь – и сразу быка за рога, говорит, у вас всего двести человек, четыре «Копья» [2] и взвод батальонных минометов. А у меня, мол, больше тысячи моджахедов, имеется тяжелое вооружение, и занимаем господствующие высоты, даже без штурма вас всех перебьем. Поэтому сдавайтесь. Перспектива не приведи господь, сами знаете, как эти дети гор относятся к морпехам. Но, с другой стороны, прав ведь, собака, на все сто. В этом раскладе все козыри у него на руках. Обидно стало не за понюшку табака голову свою и хлопцев ложить под нож. И тут вдруг меня осенило. Теперь, говорю парламентерам, если начнете боевые действия против нас, то прежде чем погибнуть, мы уничтожим и аул, и его жителей. Смотрю, мое заявление не по вкусу пришлось большинству переговорщиков. Ясный пень, часть армии Хаджибея из этого аула. Кому понравится, что из-за чужих амбиций твоих родных и близких пустят в расход. Раз такое дело, думаю, нужно их дожать, говорю: «Если с вашей стороны будут работать снайперы, за каждого убитого с нашей стороны буду расстреливать заложников из местных». Ничего не сказали парламентеры, ушли, потом три месяца просидели в осаде, но ни одного выстрела душманы в нашу сторону так и не сделали.
2
« Копье» – противотанковый крупнокалиберный станковый гранатомет.
Два Ивана замолчал, как будто погрузился в омут воспоминаний своего героического прошлого. Посчитав уместным, эстафету перехватил Кутягин.
– Теперь интересно послушать, как в Москве собираются захватить мальчишку, – капитан-лейтенант задумчиво поскреб небритый подбородок и посмотрел на Долгова. У того в руках, как у фокусника, неожиданно появилась тонкая папка. Полковник открыл ее и вытащил один-единственный листок с ровными строчками компьютерного текста.
Глава 2
Боевые машины десанта, лязгнув траками гусениц, синхронно остановились. Лейтенант Крецул первым спрыгнул на утоптанную до плотности бетона землю и зычным голосом скомандовал:
– Выгружайтесь, орда.
Обвешанные оружием морские пехотинцы один за другим сигали с раскаленной под безжалостным солнцем брони.
– Стройся, – прозвучала следующая команда. Положив руки на висящий на груди автомат, Крецул не сводил придирчивого взгляда со своих подчиненных, выстраивающихся в колонну по двое.
Тем временем БМД, освободившись от наездников, сорвались с места, подобно табуну диких лошадей, и направились в сторону парка бронетехники.
Проводив долгим взглядом удаляющиеся боевые машины, лейтенант искоса посмотрел на здание медчасти. В бригадной кузнице здоровья находился настоящий цветник из молоденьких медсестер и фельдшериц. Врачи, правда, все как один были мужчины, но обладали богатым жизненным, военным и медицинским опытом, поэтому на девиц смотрели реже, чем на банку со спиртом, и уж вовсе никак не реагировали на частые появления в медчасти молодых строевых офицеров, между собой называя их шутливо «ходоками».
Недавний выпускник Коломенского артиллерийского училища Сергей Крецул как раз был из когорты «ходоков», и сейчас, после боя с сепаратистами, пусть короткого, но кровопролитного, лейтенант ощутил дикое желание оказаться в «цветнике» и хотя бы на одно короткое мгновение увидеть улыбающиеся лица девчонок в белых халатах.
Долго размышлять на тему полученного от ротного приказа взводный не стал. В конце концов, в армии всегда существовал принцип единоначалия. Старший приказывал своему подчиненному, и тот исполнял, если рядом не было того, кому можно было приказ перепоручить. Слава богу, у лейтенанта Крецула был замкомвзвода.
– Артемов, ко мне, – коротко приказал Сергей.
– Я, – из строя выскочил высокий стройный боец, гибкий и стремительный, как леопард.
– Строй ведешь в расположение. Там старшина, он найдет, чем вам заняться до прихода ротного. Я буду позже. Задача понятна?
– Так точно!
– Выполняй, – бросил Крецул, направляясь в сторону медчасти. Посеченное каменной крошкой лицо было неплохим поводом дать себя осмотреть на предмет стерильной обработки.
Проводив взводного тоскливым взглядом, Артемов глубоко вздохнул и произнес:
– В расположение не в ногу – марш.
Обвешанные пулеметными и гранатометными лентами, нагруженные треногами станков и тяжелым вооружением, при каждом шаге бойцы звенели и дребезжали, как средневековое воинство. Когда до казармы оставалось каких-то полсотни метров, до морпехов донесся грозный рык:
– Это что еще за банда атамана Зеленого? – Навстречу из тени курилки вышел прапорщик Латышев. Ротный старшина как всегда был в идеально чистом камуфляже, в начищенных едва не до зеркального блеска ботинках, по-пижонски отсвечивал белизной свежий подворотничок, тщательно выбритое лицо. Несмотря на щегольской вид, никто из бойцов не смог бы назвать Алексея Алексеевича Латышева тыловой крысой. За прошедший год, что они находились на войне, старшина неоднократно ходил с бойцами на боевые и даже участвовал в тех операциях, куда срочников вообще не брали. И тем не менее в расположении бригады он всегда был образцом безупречного внешнего вида военнослужащего.