Десант на Европу, или возвращение Мафусаила
Шрифт:
Едва я вспомнил о своей автографине, в голове у меня появилось привычное уже ощущение настройки на волну. В ровном фоновом шорохе, среди коротких всплесков, которыми мишки обменивались необходимой для совместного движения информацией, сквозь басовую струну главного канала все настойчивей звучало то, что можно было назвать человеческой составляющей М-связи.
Я читал, что когда-то люди верили в возможность телепатической связи. Время от времени эта вера то усиливалась, то ослабевала. Термин «телепатия» быстро себя скомпроментировал и его пытались заменить на «эмпатию», «биологическую радиосвязь», «экстрасенсорное восприятие», но хрен редьки оказался не слаще. С появлением
Немного позже узнали, что М-связь присуща всем живым, но у естественных созданий она слишком слаба для практического применения. Дискретные элементы индивидуальной рационализующей матрицы, в просторечии именуемые чипами Ирмы, которыми снабжают каждого человеческого индивида, по достижении оным шестилетнего возраста, решили эту проблему. И лишь у особо продвинутых, вроде меня, врожденные способности к М-контакту были значительно выше обычного.
Как и всякое уродство, эта моя особливость скорее мешает, чем помогает общению с себе подобными. Ведь подавляющее большинство людей живут для меня словно за высокой глухой стеной. Поэтому легко представить, как я взволновался, когда услышал доносящийся сквозь эту стену тонкий голосок, выводящий: «а на луне, на луне скачет медведь, как во сне…»
Мозг человеческий устроен таким образом, что даже сны им осознаются лишь через вербализацию. Хотите вспомнить свой сон? Расскажите его хотя бы самому себе! И с человеческой М-связью происходит тоже самое! Кто-то мысленно мурлыкал старинную песенку, сидя на спине лунного мишки, а я услышал. И сразу решил, что это Анюта. Ну, а кто же еще?
Перемахнув через очередной валун, наш мишка оказался на космодроме, где в лучах прожекторов серебрился слишком изящный для космического корабля силуэт «Вестника богов». Он стоял под парами, с виду опираясь на декоративные хвостовые стабилизаторы, а на самом деле, – на силовую подушку. К корпусу космолайнера уже успели пристыковать ферму обслуживания, тоже отчасти декоративную, если не считать лифта. Мишки стали один за другим подбегать к нижней лифтовой площадке и выгружать пассажиров. Наш оказался третьим в очереди.
Ожидая, пока выгрузятся первоочередники, я начал было строить планы углубленного знакомства с мадемуазель Рыжовой, как вдруг странная – вроде бы и незнакомая, но при этом откуда-то известная мне щекотка под веками и ледяная струя вдоль хребта нарушили ход моих благостных размышлений.
И в голове моей установилась тишина.
И холод.
Космический.
И в этой холодной космической тишине стал нарастать нечленораздельный какой-то вой. М-вой?…
И заметались по площадке перед кораблем лунные мишки, а некоторые, с пассажирами на загривке, рванули куда-то в неизвестные дали.
И затрепетал, обжигая кожу, блокнот Шура в нагрудном кармане.
И над вершиной центральной кратерной горки, как раз там, где находился «Селентиум», воссияла невозможная здесь заря.
И затряслась, будто припадочная, лунная почва.
А потом в черном и дырявом от звезд небе возник причудливый, невероятно ослепительный цветок.
Глава четвертая
Похищение Европы
Океан за иллюминаторами плясал как безумный, но в рубке царил покой. Тихо шелестели хемофильтры, втягивая насыщенный озоном грозовой воздух и отплевываясь от всякого рода сернистых соединений. Однообразно и успокоительно попискивал датчик радиационной обстановки. Шторм откатывался на восток, и теперь за его разрушительной работой можно было наблюдать лишь
«Ледяные рифы выдержат, – подумал Рюг. – Им не впервой. А вот “морскую капусту” опять придется сгонять в термосадки, иначе перемерзнет…»
Это было завтрашней заботой, а сейчас с легким сердцем вахтеный включил отбой тревоги.
«Багровым заревом затянут горизонт…» – пронеслось по закоулкам обитаемой плавучей базы, в просторечии именуемой «Поплавком».
Использовать этот марш в качестве гимна первой европеанской колонии, предложил Лэн. Совет идею одобрил и она быстро прижилась среди остального населения. Еще бы! Достаточно выйти на верхнюю палубу, чтобы убедиться в совершенной справедливости решения властей. Зарево переставало быть багровым лишь там, где сквозь облака просвечивало крохотное Солнце. Тогда оно становилось скорее багряным. На полушарии же, вечно обращенном к полосатому Джупу, небо выглядело еще занятнее, но там порой было слишком неуютно, чтобы находилось много желающих сравнивать.
«Дорогой, ты скоро? – раздалось в спикерфоне. – Ужин стынет».
Рюг вздрогнул, глянул на часы. Оказывается, его вахта уже окончилась, на что прозрачно намекала фрау Крюгер.
– Уже иду, Пэм, – откликнулся Рюг, поднимаясь.
Легко сказать: «иду». А как, если сменщика не видать? Опять Лизке мозги пудрит, лодырь…
Рюг вздохнул. Сменщик ему не нравился. Не нравилась его манера именовать себя Йоганном Вайсом, хотя был он всего лишь Иваном Беловым. Не нравилось, что он не любит рутиной работы. Все ему подавай охоту, или, на худой конец, патрулирование. А пособирать «морскую капусту» после шторма не хочешь?
«Вот тебе завтра это дело и поручим», – злорадно подумал Рюг, воочию наблюдая нагловатую физиономию «Йоганна» в дверях рубки.
Как-никак, херр Крюгер был главой Совета колонии, а следовательно, мог заставить любого лодыря заниматься самой непопулярной работой.
– Ну и где же ты был? – поинтересовался он.
– Вы не поверите, дядя Рюг! – вытаращил нахальные зенки Ваня.
– Отчего же? Я привык верить людям.
– Эти уродцы, Женька со Стасом, опять запороли движок «Нырка». Пришлось чинить.
«При помощи будущего экзобиолога Элизабет Крюгер, надо полагать? Которая здорово разбирается в биодвигателях субмарин…» – хотел добавить Рюг, но передумал. С нынешними, молодыми да ранними, ирония бесполезна.
– Который «Нырок» на этот раз? – спросил Рюг.
– По номеру двести пятидесятый, а по счету третий, – ответил парень.
– Придется пожаловаться пану Вербицкому, – сказал Рюг. – Пусть поучит сынков старым педагогическим способом…
– Верное решение, херр Крюгер! – поддакнул «Йоганн».
Сам ты уродец… Боже, и за кого эта дуреха собралась замуж!
– Починил движок, говоришь? – спросил Рюг.
– Да там и работы-то было, что заменить мембрану на водозаборе, – отмахнулся сменщик.
– Ладно, – согласился Рюг. – В наказание, братья Вербицкие пойдут завтра капусту собирать. Старшим назначаешься ты!
– А я-то за что?! – заорал будущий зять.
– За опоздание на вахту, – отрезал будущий тесть и покинул рубку.
Оставив сменщика наедине с обидой, Рюг спустился к лифту, который доставил его на минус пятый уровень, злыми языками именуемый Трюмом. Шторма, ураганы и подводные землетрясения здесь почти не ощущались. Компенсаторное поле гасило процентов девяносто их разрушительной энергии. Но и оставшиеся десять доставляли немало хлопот. Поэтому неудивительно, что сейчас в коридорах, прилегающих к главному лифтовому стволу царила тишина.