Десантники не сдаются
Шрифт:
– Заступятся, – согласился Сытенко. – Адвокаты, журналисты набегут. Телефон оборвут... А если мы выстоим – так сдадут его. Открестятся. Мол, не знаем такого.
– Или в камере эту суку замочат. Чтобы язык ненароком не распустил...
Медведю вспомнился январь девяносто пятого. Ад первых дней штурма Грозного. Сожженная техника Майкопской бригады. Президентский дворец, превращенный в неприступную крепость, о который обломали зубы мотострелки, да так и не смогли взять. Группа Медведя и наиболее достойные бойцы полка ВДВ тогда провели блестящую акцию, ночью сняв из бесшумного оружия огневые точки на высотках, откуда контролировались все подходы
– Я военнопленный, – орал разложенный на полу чеченец.
А Медведь смотрел в испуганные, дикие глаза мальчишек и девчонок – русских, чеченских, ингушских. И слушал от них сбивчивые рассказы о том, что творили дяди, отсиживавшиеся в этом доме... Тогда было как-то проще. Казак выводил этих тварей в соседнюю комнату, сначала отстреливал руки, потом пуля между ног, и через некоторое время, достаточное, чтобы человек осознал, что с ним делают – контрольный в череп. Ни Казак, ни Медведь, никто из спецназовцев не были садистами. Им не нравилось всаживать пули в людей. Просто у них было свое представление о возмездии. В Москве такого представления нет. Оно давно затерто трепачами-журналистами, сведено на нет продажными судьями и прокурорами, оплевано дорогостоящими адвокатами. А ведь справедливости без возмездия не бывает.
– Блин, что за жизнь? Сажать всех его клиентов надо! – хлопнул кулаком по колену Сытенко. – Всю эту элиту долбанную на север. На Колыму. Лес валить...
– Сажать? Кого? Они же приватизировали это государство. Считают его своей зубочисткой – хотят в зубе поковыряют, хотят в задницу кого-то уколют, – Денисов встал, прошелся по кабинету, остановился, задумчиво смотря на унылые грязно-серые многоэтажки за окном. Он ненавидел этот пейзаж, которым вынужден любоваться уже третий год после отставки коррупционера-министра генерал-полковника Рубашина. У того любимым детищем было Управление по борьбе с бандитизмом, и он позволял своим любимцам творить, что им вздумается. После громкой отставки министра Московское региональное управление по борьбе с бандитизмом все перетрясли, прополоскали, выжали. При этом выгнали половину личного состава. Саму контору выселили из центра Москвы. И теперь вместо Шаболовки с ее неторопливыми трамваями Денисов имел возможность любоваться рядами пятиэтажек и просторным школьным двором, превращенным в автопарк. Это здание занимала когда-то средняя школа, но в связи с резким уменьшением поголовья московских детей ее закрыли.
– Кстати, тут одно рыло возникло – шибко знакомое, – сказал Сытенко.
– Кто такой? – Денисов снова занял свое начальственное кресло и потянул к себе схему.
– Вот. – Сытенко перегнулся через стол и ткнул в квадратик на схеме. – Ломали Хамидов.
– Так, что-то знакомое. – Денисов прищелкнул пальцами. – Охранник Анзорова.
– Он самый. Который не смог спасти патрона.
– И с горя ищет забвения в плотских утехах. С мальчиками.
– Ну, на Востоке это не позор, – заявил Сытенко.
– Не скажи. Аллах запрещает... Позор. – Губы Денисова скривила усмешка... – Еще какой позор...
* * *
По старой привычке Ломали Хамидов просыпался рано. Он плотно, с удовольствием позавтракал. Набил брюхо. Прикинул, чем ему сегодня заняться. Запланировано несколько встреч. Важных встреч... Пора, наконец, определяться.
Ломали потерял хозяина, потерял теплое, сытное место. Но особой тоски по этому поводу он не испытывал. Привык относиться к жизни сугубо философски – Аллах дал что-то, Аллах забрал. На то его воля. Было только сильно досадно. И теперь у него возникло много новых проблем.
Да, день предстоит тяжелый. Нужно попытаться за мучения порадовать себя хорошим вечером... При мысли об этом он томно потянулся...
Выйдя из подъезда, он направился к своему джипу «Мицубиси-паджеро», стоящему на стоянке у пятого подъезда двадцатичетырехэтажного дома, с трех сторон сплошной стеной охватывающего просторный двор. Под мышкой тяжелела кобура – Ломали пока еще числился старшим смены ЧОПа «Эльдорадо» и оружие носил на законном основании.
Тяжесть оружия была приятна. Она дарила ощущение безопасности и силы.
Пиликнул маленькая коробочка в его руке. Со щелчком отворились замки. Ломали распахнул дверцу своего «Мицубиси», достал тряпку и начал тереть лобовое стекло. Машина давно не мытая из-за всех этих неприятностей. На ней слой грязи. Это не порядок. Хороший конь имеет право рассчитывать на хорошее отношение.
– Вот... – он выругался.
На капоте пальцем по пыли кто-то вывел «Помой меня, я вся чешуся». Русские! Ублюдки, дети ублюдков и будущие родители ублюдков!
Он провел с размаху по надписи тряпкой. Потом дотер лобовое стекло... И резко обернулся, ощутив сзади движение.
– Не тянись к стволу, – предупреждающе вскинул руку огромный племенной бычара, почти бесшумно появившийся сзади. – Ломали, веди себя прилично.
Хамидов прошелся острым взором вокруг. И засек еще одного типа, маячившего поодаль.
Ломали нахмурился. Это же надо, почти вплотную подпустил двоих врагов. Расслабился, шайтан дери! Чувство опасности, которое должно сопровождать воина днем и ночью, утерял!
– Надо чего? – недружелюбно спросил он у здоровяка. Он его узнал. Такую колоритную фигуру не забудешь. Они сталкивались, когда убили Анзорова. Это был заместитель начальника управления по борьбе с бандитизмом полковник Денисов.
– Да не ершись, Ломали, – примирительно произнес Денисов. – Работу-то нашел?
– Без работы не останусь.
– Вот и отлично. Я рад за тебя.
– Чего надо? – вновь спросил Хамидов.
– Нехорошо на улице говорить. Давай проедемся. Чего людей смущать?
– Что, арестуешь?
– Зачем? Хотел бы арестовать, ты бы уже асфальт целовал, и по тебе спецназ башмаками гулял бы... А то не знаешь?
– Знаю.
– Поговорим, как нормальные люди. – Денисов потянул на себя дверцу «Мицубиси».
Хамидов прошептал недовольно что-то себе под нос, но уселся за руль. Спросил недружелюбно:
– Куда?
– Вперед... Вон в ту арочку слева...
Они отъехали на несколько кварталов. Чеченец не проронил ни слова. Денисов тоже не спешил нарушать тишину. Война нервов.
– Притормози, – кивнул Денисов.
Хамидов послушно прижал машину к бордюру за длинным складским помещением. Сзади, почти притершись бампером, остановился невзрачный «Форд» с тремя оперативниками «Пирамиды».