Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ
Шрифт:
Убедившись, что взвод наступает, комбат Жук вернулся на НП. И тут связной доставил новый приказ штаба бригады: искать обходной маневр!.. Капитан Жук и начальник штаба батальона К.Т. Пшеничный укрылись плащ-палаткой, осветили карту ручными фонариками. Леонид Морозов слетал на лыжах за командирами рот. Вносились коррективы в боевой приказ.
По уточненному плану операции первыми на восточную улицу села должны были ворваться с юга десантники 3-й роты старшего лейтенанта Булавченкова. Комбат наблюдал за ходом действий в бинокль, уже серел рассвет. И не видел лыжников у изб, на огородах.
– Морозов, одна нога – здесь, другая – в роте! Передай приказ: вперед без промедления! Попадут под взрывы снарядов! Минами накроют фашисты!
– И я с ним! – вызвался комсомольский организатор 1-го отдельного парашютно-десантного батальона младший политрук – два «кубаря» в петлицах – Александр Ларионович Кокорин.
Комбат Жук одобрительно махнул рукой:
– Расшевели их, Саша!
Уважал его Иван Иванович за веселый нрав и бесхитростность поведения. Александр Ларионович родился в деревне Греково Тужинского района Кировской области. Работал в колхозе. Женился после службы в Красной Армии. Вернулся в район и возглавил организацию Осоавиахима, готовил «ворошиловских стрелков», значкистов ГСО – «Готов к санитарной обороне»… В селе Туже, на улице Орджоникидзе, в небольшом домике № 6 осталась жена Ульяна Григорьевна, попросту Уля. Сынишке скоро в школу…
«Кокорин был щупленьким, подвижным человеком, – вспоминает бывший врач десантников, ныне кандидат медицинских наук, Николай Васильевич Попов. – Со всеми находил общий язык. Саша постоянно вращался среди бойцов. То у одного шалаша, то у другого. Где смех, там ищи Кокорина. Любил рассказывать различные истории и анекдоты. С ним было приятно отвести душу. Он никогда не унывал. Товарища поддержит, ободрит, выручит, если что. Его любили, вероятно, за простоту и непосредственность».
И вот Саша с Морозовым бегут на лыжах в роту Булавченкова. Из лощины в гору, к берегу заснеженной Чернорученки. Их прикрывают ели и густой ольшаник.
Командир роты Иван Иванович Булавченков извелся в ожидании: первый взвод залег, хотя и находился, казалось, в считаных шагах от деревни. Послал связного – накрыло миной!.. Увидя Морозова, хриплым, простуженным голосом распорядился:
– Узнайте, в чем дело!
Комсомольцы Морозов и Кокорин заспешили дальше, к передовой цепи роты, виляя на лыжах меж воронками, огибая мертвых десантников. Оказалось, миной врага срезало командира штурмового взвода. Старший сержант Сергей Яковлевич Фомичев, ярославский парень двадцати лет, взял на себя команду. Саша Кокорин встал во весь рост, поднял автомат над головой:
– Комсомольцы, за мной! За Родину! Вперед, ребята!
Фомичев поднялся первым, и лыжники рванулись за ним к избам, обегая завалы, бросая гранаты в немецких автоматчиков.
С другой стороны деревни, от излучины Чернорученки, за дальними сараями, пробрались в улицу бойцы Андрея Петровича Булавчика, двадцатитрехлетнего комсомольца, отличного парашютиста, умелого командира взвода. Завязался бой в селении. Каждый дом брали приступом. Комсомольцы и коммунисты были головными в
В ночь наступления на Опуево во все батальоны пришли представители политотдела бригады. Помощнику начальника политотдела по работе среди комсомольцев и молодежи Алексею Прокофьевичу Александрову достался 1-й отдельный парашютно-десантный батальон. Двигался он в группе командиров, а у самого не выходило из головы: «Не посрамиться бы в бою!» Он видел, как без суеты подразделения занимали исходные позиции в пологом овраге и русле Чернорученки, за ольшаниками, как по сигналу, не выдавая себя врагу, лыжники покатили к деревне. Он порывался вперед, но Жук останавливал:
– Не горячитесь, товарищ старший политрук!
И тут случилась заминка. Жук побежал к атакующим. Александров – за ним! Сперва проползли метров двести по снегу. А потом – во весь рост. В суматохе Александров потерял комбата, еще темнота окутывала деревню. Вожак бригадной комсомолии припустил по улице, стрелял из автомата. Десантники вылавливали последних немцев. У склада с продовольствием командовал старшина – маскхалат в темных пятнах, шапка порвана осколком.
Минутное затишье разорвали выстрелы. Плясали огоньки в окне соседнего от склада дома. Ойкнул бронебойщик В.С. Лекомцев, подхватывая руку. Пулеметчик врага целил в толпившихся парашютистов.
Комбат И.И. Жук и старший политрук А.П. Александров пресекли начавшуюся сумятицу среди парашютистов. Рассредоточились и повели наступление на двухэтажное здание в самом центре Опуева. Там квартировали офицеры гарнизона и штабисты СС. Капитан Жук выдвинул вперед бронебойщиков. Их повел раненый Лекомцев. Выбрав удобную позицию, они ударили прицельно по амбразурам и замурованным кирпичом окнам штаба. Усилили огонь пулеметчики Олешко, не давая фашистам поднять головы. Минометчик Василий Грязев точными выстрелами разбил автомашину на краю деревни, потом перенес огонь на огрызавшихся фашистов в центре Опуева.
Ожил и соседний дом со штабом. На его выстрелы бросились Леонид Морозов и Николай Кузнецов, инструктор парашютной укладки в 1-й роте, имевший на счету сорок пять прыжков с самолета, спортсмен-разрядник, хладнокровный парень. Распахнув двери сеней, он столкнулся с немецким офицером в нижнем белье, тот пытался улизнуть в чулан!.. Увидев десантников, метнул финский нож, целя в Морозова. Но на долю секунды его опередил Николай Васильевич Кузнецов, бросивший в офицера полено, и нож только пропорол куртку Морозова.
– Испортил вещь! – ругался Кузнецов.
Из горницы выскочила простоволосая женщина, вцепилась в офицера, кричала по-русски на Кузнецова:
– Не смейте! Он мой!
Комбат Жук, заставший ребят в сенях, брезгливо повел пистолетом:
– Убрать потаскуху!
Пленного увели к начальнику разведотделения штаба бригады Ф.И. Тоценко. Женщину, голосившую во все горло, заперли в избе. Но случайный осколок прикончил ее.
Тем временем минометчики во главе с Василием Грязевым подавили огонь гитлеровцев в двухэтажном здании, стрелки приступом овладели штабом гарнизона. Гасли последние очаги сопротивления.