Десантура в секторе Газа

Зверев Сергей Иванович

Хамид вздохнул, закусив губу.

– Ты, мусульманин, на твоего старшего брата по вере – на меня – даже оружие направил. Ты поверил, что это мы, борцы с неверными, твоих родителей убили! А это же все они – иудеи! – Омар указал рукой в сторону Израиля и потряс кулаком. – Не будет мира на нашей земле, пока существует Израиль. Ты сам посмотри: многие из твоих ровесников автобусы в Израиле подрывают. Аллах их за эти поступки к себе забирает! И я верю, что настанет день, когда евреи побегут с нашей земли. И это произойдет, когда все мы объединимся. А до тех пор мы будем бороться, не жалея себя и своей крови. Горячей крови, которая течет в твоих жилах.

Омар потрепал рукой волосы на голове Хамида.

– Мы же с тобой одной веры, – продолжал гнуть свою линию бородач, – а значит, вместе должны держаться. Враг – он везде. Эти сионисты нам спокойно жить не дают, всюду шпионов своих посылают, а сколько наших братьев в их тюрьмах гниет!

Мальчик задумчиво смотрел на собеседника. Еще от отца он слышал, что один из родственников был взят в плен израильтянами и содержится по сей день в тюрьме. Да и несколько их соседей по дому, родственники друзей Хамида, в тех же тюрьмах сидят. Отец тоже раньше в организации «Хамас» состоял, но ушел. А вот почему – Хамид не знал… По всему выходило, что нет смысла сомневаться в словах Омара.

«Получается, не он родителей убил, – думал мальчуган. – Не Абуиси же в самом деле вертолеты прислал. Это они, евреи, во всем виноваты».

Хамид вздохнул и поник плечами, опустив глаза в пол. Видя это, Омар продолжал агитацию, воодушевленный успехом.

– Мы живем, словно в гетто. И это в своей собственной стране! – разглагольствовал он. – Для Израиля арабы – люди второго сорта. Нам не только отказывают в правах, но даже лишают возможности заработать на жизнь, накормить детей. Таких, как ты, Хамид!

То, что особняк Омара был далек от уровня жизни тех несчастных людей, его хозяина не смущало. Абуиси жестикулировал и брызгал слюной, обрабатывая пацана так, словно находился на митинге.

– У нас отбирают земли, не дают воды для орошения, не разрешают открывать арабские школы, не дают отмечать праздники, налагают на них специальные налоги. Наши святые места постоянно подвергаются нападениям израильских властей!

– А почему они такие жестокие? – задумчиво спросил мальчик, в голове которого царил полный хаос. – Что плохого мы им сделали?

– В том-то и дело, что ничего. Такие уж это люди. Народ Израиля недобр и грешен по своей природе. Евреев все время унижали, и в виде компенсации они теперь отрываются, как только могут. Но они все равно трусливы и даже в спокойные времена пугаются малейшего признака прогресса в арабских странах. Во время боя они обращаются в бегство, лишь увидев мужественного арабского воина. Поэтому мы победим их! Израильтяне испорчены. Правительство, армия, полиция – настоящие бандиты. Работать они не хотят, и весь тяжелый труд они перекладывают на наши плечи, – сверкнул Омар огромным перстнем на пальце, – а что нам за это платят? Жалкие гроши!

Хамид, подперев рукой подбородок, внимательно слушал пламенную речь собеседника. С ним еще никогда и никто так не говорил. Это видел и Омар, засыпая мальчика кучей доводов.

«Как быстро дело-то идет! Еще немного, и этот сопляк сам будет просить пояс шахида», – внутренне торжествовал хозяин дома.

– Смотри, родителей твоих убили, как ты будешь сейчас жить? Чем заниматься? Может, лучше погибнуть героем? У тебя есть хорошая возможность отомстить иудеям, Аллах сам послал тебе меня в подарок. Где бы ты взял оружие, кто бы тебя научил, что нужно делать, скажи? Ты ведь можешь помочь! Твой поступок может стать примером для других мальчиков!

– Как? – поднял глаза пацан, впечатленный речью Омара.

– Я научу тебя. Я сделаю из тебя настоящего бойца за справедливость. Главное, ничего не бойся и верь мне, – ласково глядя на мальчика, добавил он. – Делу нашему общему поможешь. А дело у нас одно – освобождение родины. Ты представь: станешь тем, кто главный удар по сионистам нанесет, – говорил Абуиси, обрисовывая мальчику героическое будущее. – Вот только…

– Что?

– Даже не знаю… На такое ведь не каждый способен. Не у всех смелость есть. Сможешь ли ты?

– Смогу! – загорелись огнем глаза Хамида.

В них уже начинало отражаться то, что внушал хамасовец. Чувствуя, что может быть полезен своему народу, что может сделать что-то важное для него, ребенок проникался все большей симпатией к Омару.

– Но что я смогу сделать? – задал он вопрос.

– Я всему научу тебя, – словно заботясь о нем, говорил Абуиси, идеально играя роль, – мы ведь братья по вере, а значит, должны помогать друг другу. Я всему тебя научу. Все будет хорошо, теперь у тебя есть старший брат. Ты, главное, не бойся.

– А я и не боюсь! – гордо ответил Хамид.

– Ну, это понятно, но тебе еще многому предстоит научиться. Я сделаю из тебя настоящего бойца.

Хамид слушал Омара.

– …человек боится тогда, когда он не может контролировать ситуацию, – объяснял Абуиси, стоя у окна, – когда он не знает, что может произойти в следующий момент. Вот, к примеру, в опасных ситуациях у человека подгибаются ноги и голова вжимается в плечи. Замечал?

– Да… а почему?

– Организм так пытается защитить себя, а именно, жизненно важные органы. Говоря другим языком, тело группируется, становясь более защищенным, твердым, упругим, жестким. Напрягаются все мышцы без исключения. Возьми любой вид борьбы – везде поза борющихся людей практически одна и та же: подбородок опущен чуть вниз, голова прижата к плечам и ноги чуть согнуты в коленях. Организм в такой позиции менее всего подвержен травмам.

– А как преодолеть страх? – спросил Хамид.

– Не будем забегать вперед, а, впрочем, ладно. Раз задал вопрос, выходи сюда, – сказал Омар мальчику, – да и стул захвати с собой.

Тот подошел, таща стул, на котором сидел.

– Присаживайся, – сказал Абуиси.

Хамид покорно опустился на стул, который он поставил посреди комнаты.

– А теперь раскачайся на стуле так, чтобы упасть назад, на спину, – сказал Абуиси, с интересом следя за действиями Хамида.

Видя, как напряглись мышцы последнего, Омар произнес: