Десанты
Шрифт:
– Капитан?
– старшина окликал издали, вполголоса, но в тишине, нарушаемой лишь журчанием ручья, слышно было отлично.
– Дедок-то вроде как того... Отбегался.
...Стояли, разглядывая тело. Хворостин вздыхал:
– Эх, накрылась медалька. У меня ж всего одна 'За Ленинград'...
– Благодарность тебе. С занесением в филейную часть, - проворчал старшина-разведчик.
– Вон до чего старикашку напугал. Он и был-то невзрачный...
Мертвец действительно выглядел неинтересно. Щуплый, грязноватый. На выходе пуля разнесла верх черепа и ветерок шевелил остатки рыжеватых волос вокруг плеши. На грязноватом платке, валяющемся рядом, быстро подсыхали капли крови.
Голуб присел и принялся ощупывать ворот гимнастерки покойника:
– Нет, таки есть всё же, - пальцы нащупали опухоль зашитой ампулы.
– Эх, товарищи, взяли бы мы его живого...
– В следующий раз. Небось, не последний, - пробурчал разведчик и осторожно присел на камень.
– Утомил, гадюка. Хворостин, глянь, у меня там по пояснице не сочиться?
– Да, вы передохните, - сказал Голуб, укладывая в полевую сумку трофейный пистолет.
– Поскольку придется нам этого 'Хазвазметова' транспортировать.
– Товарищ капитан!
– Разговорчики! Говорю же, надо было живьем брать. Тьфу ты, черт! Ведь, считай, в руках был...
Алексей опустил винтовку - из леса выходили свои, несли тело. Кряхтел Хворостин - волокущий мертвеца за руки, - начальство и подбитый старшина поддерживали ноги покойника. Капитан еще и нес сапог, видимо, соскочивший с ноги убитого.
Покойника положили на дорогу:
– Натуральный фашист, - заметил, отдуваясь, Хворостин.
– Прям как в кабане весу.
– Лазил?
– строго спросил капитан у Алексея, кивая на распахнутую дверь полуторки.
– Никак нет, только винтовку взял и патроны.
– Ну, это целесообразно, по ситуации, - Голуб посмотрел на опушку.
– Интересно, чего он здесь торчал? Может, ждал кого?
– Вот же...
– Хворостин начал сдвигать автомат на грудь.
– Надо бы засаду оставить, да мы уж крупно нашумели, - капитан ткнул пальцем в грузовик.
– А с транспортом что делать? С машиной бы поработать толково...
– Я, товарищ капитан, повести грузовик могу, - сказал Алексей.
– Если заведется...
– Ого, соображаешь?
– оживился капитан.
– А то понимаешь, всё радист, радист...
– Да я так, чуть-чуть. Батя в автопарке работал. На автобусе...
– Ну так и пассажир у тебя спокойный будет. Хоть и безбилетный. Хворостин, заводи!
– Опять я? Я ж прикрытие осуществлял. И мертвяка таскал...
– Отставить, разговорчики. За мертвяка объявляю благодарность перед строем. А не заведешь машину - получишь взыскание...
Полуторка завелась, мертвяка общими усилиями забросили в кузов между бочек. . Пока до штаба дивизии добрались, Алексей чуть не сдох, - рулить совсем разучился, тем более, что и раньше умел слабо. Ничего, дотащились. Капитан похвалил, наказал отдыхать. Старшина-разведчик отвел в какой-то сарай, там дали сладкого чаю с хлебом. Потом Алексей наплевал на всё и заснул на остатках свежего сена. И только утром узнал, что тот дедок невзрачный и вправду натуральным диверсантом оказался. Даже рацию немецкую в бочках нашли.
Глава 3
14 июня 1944 года
аэродром Касимово
10.20
Рев взлетающих и садящихся самолетов уже не отвлекал. Большая часть оперативно-следственной группы Отдела "К", скромно устроившись за крайним столом пустой столовой, пыталась справиться с обедом. Вернее, с запоздавшим завтраком. Дощатые столы с застиранными, но чистенькими скатертями, лавки, отполированные сотнями летчицких 'тылов'... Сколько же раз летный состав полка сменился?
– Знаешь, а не сильно-то всё меняется, - пробормотал Коваленко, глядя на рисовую кашу с волокнами разваренной говядины.
– Ну, форма, ну техника. А так... Вот и в меню явная традиция прослеживается.
– Ну, это 5-я норма. Усиленная, - заметил Женька.
– Обычно пожиже бывает. Ты доедай, непонятно что и как там дальше.
– Угу, - командир запихал в себя еще ложку. Старшего лейтенанта Коваленко после Прыжка порядком мутило. Вроде уже прошло, акклиматизировался, но жирная каша о той неприятности напомнила. Бывает даже с морпехами.
Переход прошел почти штатно. Финишировали планово, но вместо кустарника, который обещали коллеги Попутного, успевшие прокачать пейзаж семидесятилетней давности в районе второго километра дороги Агалатово-Вартемяки, опергруппа оказалась среди ям непонятного предназначения. Женька, понятно, брякнулся, испачкал галифе и порвал ремешок полевой сумки. Отчистились, спешно расставили по уставным местам знаки различия и прочую фурнитуру - эффект Перехода ничего не прижег и вообще очевидных неприятностей не натворил. Опергруппа несла на погонах черный кант и скрещенные топорики - не сильно круто, зато внимания не привлекает. Товарищ Попутный хохмил и трепался в меру и терпеть подначки командира группы было не так уж трудно. Оружие проверили бегло - патронов в "багаже" не имели, по сути муляжи железные в кобурах. Из майорского ТТ почему-то не извлекался магазин. Ну, как заметил оптимист Попутный - "на хрена кистеню неполная разборка?". Огневой контакт в любом случае не запланирован.
Опергруппа двинулась к дороге, у старшего лейтенанта на плече вещмешок с немудреными пожитками, Женька с неудобной, набитой книгами полевой сумкой в руках, сам командир группы щеголял желтым кожаным предметом, явным родичем знаменитого юмористического портфеля. Дальше всё шло гладко. Остановили машину, докатили до Касимово, прямо до аэродрома. Попутный входил в контакт с легкостью неимоверной: водитель с сопровождающим техником, начальник КПП, начштаба и особист авиаполка - вопросов не возникало, с "полтычка" всё шло. Лейтенанту Землякову оставалось лишь поправлять окуляры на носу, а здоровяку Коваленко сдержанно улыбаться девчатам-техникам, в изобилии снующим по бурлящему аэродрому.