Десанты
Шрифт:
– Да, я тоже о пункте питания подумываю, - согласился майор.
– Интересно, с харчами на плацдарме как? Не обделяют наших героических озерных пехотинцев?
– Не понял? Мы, что, туда к плацдарму?
– прорезался голос у Валеры.
– Вы следуете в Отдел. Там, как я понимаю, трепетно ждут новостей. А я прогуляюсь. Ножками, потом на катерке... В моем возрасте много прыгать вредно. И портфель нужно спасти. Вот умели же вещи делать...
Опергруппа шагала вдоль обочины, мимо шли и шли войска. Попутный трепался о кожгалантерее, вспоминал какой-то замечательный саквояж, а Женька думал,
– Так, обязан вам сказать последнее 'прости', - посерьезнел Попутный.
– Давайте-ка порознь пообщаемся. Упаси господь, никаких секретов и перепроверок, просто если я вам обоим зараз скажу, вы непременно одно и то же забудете. Иди-ка, Женя, на травку, поваляйся, приготовь снаряжение и оружие к сдаче.
Особо поваляться Женька не успел - начальники закончили быстро, и Коваленко остался на опушке любоваться упорно шагающей на север пехотой.
Майор закряхтел и сел на траву рядом с Земляковым:
– Эх, отож возраст. То лапы ломит, то хвост отваливается.
Женька протянул патроны, извлеченные из пистолетного магазина:
– Ага, понимаешь, - одобрил Попутный.
– Хорошая школа. Финку тоже давай. Сменяю на что-нибудь полезное. Значит, так, Евгений. Ничего судьбоносного я добавить не могу. Ситуацию ты знаешь, придется подробно изложить от себя - ты уж потрудись, сделай милость, настучи без сокращений. В остальном - удачи тебе. Канал связи наладим, передам персональный привет из поверженного Берлина. А может, и раньше - увидим. Служи усердно, самоходами не злоупотребляй. Хотя понимаю, Ирина - замечательная девушка. Эх, был бы я на пяток лет моложе...
– У вас, товарищ майор, хвост отваливается.
– Ну, не до такой же степени. Так вот, о барышнях вообще и конкретных красавицах. Мариша наша, когда не ревет, ничего так? Эх, был вкус у Варварина.
– Виктор Иванович, я бы не хотел...
– Уважаю. Вот сопляк ты, Женька, а молодец. Сразу видно разностороннее воспитание. А я гад по жизни. Шпион, фанфарон, ублюдок чекистский, почти что бериевский. Ну, кому-то нужно. Людей ведь непременно бодрить нужно, низводить не только домомучительниц, а жужжать всем в уши. Чтобы они, эти хорошие люди, были гордые и красивые. Делать всякие мелкие гадости, в общем-то, забавно и приятно. Особенно, когда не знаешь будущего. Кстати, я бы ваш Отдел вообще закрыл, а вас бы или пострелял, или на Новую Землю загнал. Потому что мне так работать трудно, - майор полез в свою полевую сумку.
– На-ка, просмотри бегло...
... Шведова Марина Дмитриевна
... родилась..., родители...
... школа ?49..., десять классов...
... добровольно, курсы санинструкторов...
... стрелковая дивизия... участие... Эльтиген...
... госпиталь, СМЕРШ Отдельной Приморской армии...
... награды: медаль 'За оборону Кавказа'...
... Демобилизована 14.11.44 на основании приказа ?... (по беременности)...
Попутный с интересом следил, как Женька шевелит губами, отсчитывая
– Так что, она уже...
– ошарашено пробормотал Женька.
– Я, вообще-то контрразведчик, а не акушер-гинеколог. Полагаю, она еще сама может не знать. Но если смотреть с точки зрения здравого смысла...
– Перестаньте, пожалуйста.
– Хорошо. Перестал. Дальше читать будешь?
... 12 марта 1945 г. родила... Мальчик. Назван Сергеем.
... 10 мая 1945 года покончила жизнь самоубийством.
Женька аккуратно сложил листок. Вот значит как. Наверное, из того же нагана. А ведь железная девчонка была. В смысле, есть. Тьфу, мля, это же 'калька'. Ничего еще не решено, все изменить можно.
– Угу, ну ты посоображай, посоображай, - ухмыльнулся клоун-шпион.
– И я чего-нибудь придумаю. Уйма серьезных дел у нас, между прочим. Может, и не до глупостей старшине Шведовой будет, а?
Разошлись. Майор потопал спасать драгоценный портфель, инспектировать продсклад десанта и менять по своему шпионскому разумению историю страны. Женька с непосредственным командиром пошли вглубь леса. Скоро полянка попалась подходящая. Птички чирикали, а так тихо было. И на плацдарме не стреляли, и на юге умолкло.
– Гадостно как-то уходить, - пробормотал Коваленко.
– Нас в Отделе ждут. Там такие проблемы, что...
– Тьфу, Земляков, еще ты меня агитировать будешь? Металл прячь...
Пистолеты и все лишнее схоронили под мох. Лопатку Женька пожалел, повесил на развилку куста багульника. Полезная вещь, 1936 года рождения, изготовленная правильным заводом 'Коминтерн'. Пригодится кому-то.
– Все-таки гадостно, - повторил старлей, вытирая потное лицо.
– Давай, Жень, командуй. Что-то я подзабыл, как там по методе...
По методе получилось, хотя и с очевидной погрешностью - финишировали на скате насыпи, заскользили по влажной траве вниз. За спиной был склон эстакады. Впереди улица, за ней стены и золотые купола - Новодевичий монастырь.
– Это что такое?
– с некоторой тревогой спросил Коваленко, слабо знакомый с достопримечательностями столицы.
– Понаехали тут, - пробурчал Женька и был пойман за капюшон.
– Э, оторвется ведь, дряхлый вовсе. Перед вами, товарищ старший лейтенант, знаменитый монастырский комплекс, памятник архитектуры 16-17 века. В 20-х годах 20-го века несчастных монашек изгнали злые большевики и открыли тут музей. Потом наоборот вышло... Короче, кассы у входа.
– Новодевичий, что ли? И кладбище здесь?
Шутить расхотелось. Остатки опергруппы в молчании двинулись по тротуару. Погрешность по финишу вышла небольшая - можно и пешком до расположения дойти, а можно в троллейбус сквозь турникет прорваться. А может, и из Отдела встретят.
Женька пытался поаккуратнее пристроить полы пятнистой куртки-размахайки и думал, что в погрешности сам лично и виноват. Мелькнула перед Прыжком мысль неуместная. Вспомнился тот холмик желтый, сосна с зарубкой, старательно Торчком вырезанной. На песок бабочки садились: бледно-бирюзовые, крошечные. Узнать, что за вид такой, что ли?