Десять мужчин

Грэй Александра

Итак, решив, что не могу доверять себе в выборе мужчины иного типа, я предпочла одиночество. Посвятила себя молитвам для очищения души и сеансам психотерапии для упорядочения мыслей. Когда-нибудь, думала я, возможно, мне удастся разорвать порочный круг отношений не с теми мужчинами.

Пока я изучала подноготную своей жизни, моя сестра наслаждалась своей: двое чудных детей и обожающий муж. Как ни стремилась я убедиться, что мужчина — не главное, сестра своей жизнью доказывала обратное. Чаще всего мне удавалось уговорить себя, что я счастлива

и без мужчины, но ни молитвы, ни сеансы психотерапии не приносили ощущения полноты и цельности жизни.

— Это нормально, — твердила мне агент. — В одиночестве хорошо только старым псам.

А я, гуляя вечерами по парку, думала о том, что и старые псы, похоже, предпочитают компанию.

* * *

Всякий раз, покупая племянницам подарки, я тосковала по собственному нерожденному малышу. Девчушки сестры родились с разницей в три года и неделю, поэтому раз в год я наведывалась в соседний магазин игрушек и отправляла в Штаты объемистый пакет. Прежде мне нравилось выбирать подарки, но в тот раз почему-то взяла тоска. Я разглядывала краски с веселыми дельфинами на крышке коробки — и мечтала о детской болтовне, теплых пальчиках в моей ладони и объятиях на ночь.

Краски подойдут для одной из племянниц, решила я. Любуясь коробкой, я шагнула назад и наткнулась спиной на стойку с книгами. Та зашаталась, я сделала попытку ее удержать, но поздно. Книжки и раскраски для самых маленьких разлетелись по полу.

— Пап, берегись! — Тонкий светловолосый мальчик отпрыгнул в сторону от рухнувшей стойки.

Его отец оказался не столь проворен: сидя на корточках, он принял на себя проклятую стойку.

— Какого дьявола?.. — Потирая затылок, отец поднялся на ноги. Процесс казался бесконечным: мужчина просто невероятно высок.

— Извините. Простите. Мне очень жаль, что так вышло. — Я почувствовала, что краснею.

— Все в порядке, правда, пап? — Ясные серые глаза ребенка устремлены на отца: не пострадал ли тот?

— Да-да, конечно…

Вид у папы ошарашенный. Мы оба одновременно опустили глаза на усыпавшие пол книжки. Впечатление такое, будто здесь взорвалась бомба. Я упала на колени, принялась собирать книги и шепнула мальчику, который бросился мне помогать:

— Извини.

— Да хватит вам извиняться. Папа у меня сильный, выдержит. А я эти книжки в школе читал. Вот эта — мура. — Он показал стихи про лягушек, потянулся за другой книжкой. — А эта классная, почитайте.

Отец высился над нами, все потирая затылок — теперь уже скорее в замешательстве от сцены под его ногами, чем от боли.

— Какой ужас! — К нам подлетела менеджер магазина. — Ваш сын не ушибся? С ним все в порядке?

Я не сразу поняла, что обращаются ко мне.

— Он в порядке, это я ушибленный. — Отец мальчика усмехнулся. — Обожаю с утра пораньше по затылку получить. Сразу понимаешь, что живой.

Я была благодарна: не стал вдаваться в объяснения, что я ребенку не мать.

— Вы бы укрепили эту штуку, — продолжил мужчина, одной рукой возвратив стойку на место. — Кому-нибудь может и не так повезти.

— Вы правы. Сию же минуту укрепим.

— Мы, собственно, «Плейстейшн» пришли выбрать.

— Это здесь, — указала менеджер.

— Ну надо же. Гляжу в книгу… — Отец хмыкнул и вытянул игру с полки.

— Пап, а «Боевой топор»? Ты обещал. — Мальчик ускакал вслед за отцом к кассе.

— В следующий раз, Фрэнк. Через неделю, идет?

— Давай я сам куплю. Сколько у меня денег? Или ты их потратил?

— Прошу прощения… — окликнула я, но отец и сын не услышали, поглощенные серьезной беседой о финансах. — Эй, Фрэнк!

Мальчик оглянулся, сдвинув бровки, пытаясь сообразить, откуда я знаю его имя.

— Ты забыл рюкзак.

Отец положил деньги на прилавок и, оставив сына расплачиваться, возвратился ко мне.

— Спасибо.

Мы молчали, глядя друг на друга. Вблизи он был настолько внушителен, что я забыла и о красках, и о книжках, и о рюкзаке. Отец Фрэнка, похоже, тоже не сразу вспомнил, зачем подошел, но затем протянул к рюкзаку руку — и мы вместе ухватились за темно-зеленую лямку. Мне вдруг ужасно захотелось сказать что-нибудь еще, помимо слов прощания.

— Приятно было…

— Пап! С голоду умираю! — крикнул Фрэнк.

Я разжала пальцы, отпуская лямку — и то единственное, что нас объединяло.

— Еще не завтракали, — объяснил мне отец Фрэнка.

— Надеюсь, я вас не сильно ушибла.

— Не так чтобы очень. — И он улыбнулся. Собственно, это и улыбкой не назовешь, но от уголков глаз разбежались морщинки, словно он мне подмигнул.

А затем он повернулся и вместе с сыном зашагал из магазина.

* * *

Я отправила посылку, и у меня еще осталось время на завтрак в любимом кафе. «У Тома», как всегда по субботам, все столики были заняты, и я встала в очередь снаружи.

— Один есть кто-нибудь? — спросил официант.

— Да. — Я выступила из очереди. И в одиночестве имеются свои преимущества.

— Подсесть не против?

— Нет, — соврала я. Разумеется, я терпеть не могла делить с кем-нибудь столик, но выбора не было: если не позавтракать сейчас, то можно будет заказывать обед.

— Садитесь к нам! — раздался детский голос.

— Не возражаете? — обратился ко мне официант.

Я повернула голову — и встретила ясный серый взгляд Фрэнка.

— Привет еще раз, Фрэнк. Уверен, что я не помешаю?

— Да, мы уверены, правда, пап?

Отец мальчика разговаривал по телефону, однако улыбнулся и кивнул на свободный стул, словно отдав приказ садиться. Что я и сделала.

— Сыграем? — предложил Фрэнк. На столе перед ним были разложены карты. — Одному неинтересно.

Посреди нашей первой игры (я проиграла) Фрэнк спросил:

— Извините… Можно узнать — вы ведь мама из рекламы «Бэби Ботс», правда? Я вас по телику видел.

— Это я. Только ребенок не мой.

— В смысле — вы ничья не мама?