Детектив — литература плюс игра…

Этот разговор о судьбах русского детектива состоялся в начале 1993 года, когда работа над «Русским сыщиком» только начиналась. В это время книжный рынок изобиловал книгами о приключениях частных сыщиков и крутых полицейских, кознях мафии и похождениях суперагентов. А русский детектив был, пожалуй, в гордом одиночестве представлен серией «Русский детектив» РТО «Отечество».

В последнюю нашу встречу мы решили поместить эту беседу в ближайшем томе «Русского сыщика». Всем нашим замыслам суждено было обрести совсем иной, скорбный смысл… 22 ноября 1993 года Станислав Гагарин скоропостижно умер. Ему было всего 58 лет… После

Я читаю строки этой беседы и слышу его живую речь, как будто наяву звучит его убедительный, рокочущий голос. Неуемное желание творить, созидать, дать искусству новое правило, отец любил повторять определение гения в искусстве, данное Иммануилом Кантом, — все это, без сомнения, относится к Станиславу Гагарину.

Станислав Гагарин: — Русский детектив есть, и он занимает особое место в нашей литературе вообще. Я бы назвал русским детективом рассказы Льва Шейнина тридцатых годов. Тогда детектива у нас не было, и можно называть их примитивными, но пальму первенства нужно оставить за Шейниным. И именно в те же тридцатые годы появились рассказы о майоре Пронине Льва Овалова. Это псевдоним русского писателя Шаповалова. Он, правда, отсидел в тюрьме пятнадцать лет за эти рассказы…

Анатолий Гагарин: — Именно за них?

С. Г.: — Да, история такова: их напечатали в одном издательстве под редакцией самого Молотова. Но эти рассказы попали на глаза Берии, который пожаловался Сталину, что «Овалов раскрывает методы работы нашей разведки». И Сталин сказал: «Наказать». Хорошо, что Овалов по профессии был фельдшер, это и спасло его в лагере. И если бы не это, то не имели бы мы другого произведения Овалова (Шаповалова) — романа «Медная пуговица», где действует тот же майор Пронин. Кстати, этот роман мы хотим опубликовать в нашей серии «Русский сыщик».

А. Г.: — А сюжет его, случайно, не про пуговицу, которая «валялась на дороге…»?

С. Г.: — Нет, совершенно другой. О дружественной связи немецкой и американской разведок, и старинная медная пуговица служила опознавательным знаком, которым обменивались агенты.

А вообще-то русский детектив возник давно… Тот же Брешко-Брешковский, писавший до революции, вполне соответствует критерию «детективщика». Кстати, его приключенческие романы «Ремесло сатаны» и «Гадины тыла» мы напечатаем в «Русском сыщике». А рассказы о русском сыщике Путилине — чем не детектив?

А. Г.: — На Екатеринбургской студии режиссер В. Кобзев поставил фильм о нем «Сыщик тайной полиции».

С. Г.: — Очень хорошо. В наших планах — напечатать мемуары начальника сыскной полиции Кошкина. Вообще, предполагается, что каждый том «Русского сыщика» состоит из двух-трех романов, и в конце тома обязательно раздел «Уголовная всячина»: практикум сыщика, психологические уголовные задачи, шарады, рекомендации, как уберечь себя, близких, жилище от воздействия преступного мира. И здесь же — «У нас в гостях Нат Пинкертон», допустим, или Джеймс Бонд, Ник Картер — небольшие образцы литературы о работе зарубежных сыщиков. Кстати, литературы, заполонившей наш книжный рынок. Отечественные имена здесь редкий гость… Пожалуй, только наше «Товарищество» и выпускает в таком объеме российских авторов, к сожалению… Недальновидно поступают мои коллеги-издатели, ориентируясь только на западных авторов.

Я получаю письма со всех концов нашей державы от людей, уже получивших тома серии «Русский детектив», которые поддерживают наше начинание. Так, одна доярка из Вологодской области написала: у меня два сына, они еще не умеют читать, но я надеюсь, что они вырастут настоящими людьми, читая ваши книги. Конечно, это очень приятно издателю! Или читатель с Камчатки считает, что русского человека можно воспитать только на российской литературе. Кстати, детектив, особенно русский детектив, всегда несет большую духовную нагрузку.

Вот я и подошел к вопросу о различиях западного и нашего, русского детектива. Разница прежде всего в самом менталитете читателей, в национальном характере, отличии западного индивидуалистического характера от нашего коллективистского. Если западного частного сыщика интересует, помимо защиты закона, еще и размер вознаграждения, то для русского сыщика и детектива как жанра главное — моральная сторона преступления. Для нашего государства всегда была важной традиция морали, не будем говорить сейчас о правовом или традиционном государстве… Русский сыщик — это всегда защитник униженных и оскорбленных, борец за справедливость. Я несколько идеализирую нашего сыщика, среди них есть и те, кто, к примеру, берет взятки. И было бы недиалектично забывать об уродах в семье… Но в целом, наши сыщики в жизни не забывают эту моральную традицию. Я вспоминаю сейчас твоего однокашника, следователя Геннадия Тумалевича, глубоко порядочного человека, я знаю многих работников уголовного розыска, которые постоянно разгребают человеческое дерьмо… Да, они должны ковыряться в дерьме, их обзывают мусорами, ментами, но если бы не милиция, у нас уже давно начался бы настоящий беспредел! Да, рост преступности сегодня устрашает, но он был бы неизмеримо большим, если бы эти ребята, получающие жалкое жалование, не имеющие необходимой техники, оборудования и подвергающиеся всяческой дискриминации, в том числе и в прессе, не выполняли свой долг, несмотря на все это.

…А генетически русский детектив вырос из «справедливой» литературы XIX века. Мне представляется, что и Порфирий Петрович из «Преступления и наказания» Достоевского, человек, с помощью дедуктивного метода, кстати рожденного задолго до Конан-Дойла, раскрывшего преступление Родиона, в значительной мере повлиял на эволюцию образа русского сыщика. Как он гениально подвел Раскольникова к признанию! Хотя улик у Порфирия Петровича в общем-то и не было.

А. Г.: — Главное-то здесь — психологические построения…

С. Г.: — Вот именно! А ведь и Шерлок Холмс силен не просто умением сопоставлять детали, а знанием людской психологии. Но «Преступление и наказание» написано значительно раньше…

А. Г.: — Мы давно уже должны смириться с тем, что мы часто опережаем, но этого никто не видит, и мы сами в итоге забываем свой приоритет…

С. Г.: — И мне обидно, как русскому человеку, что до того, как мы издали «Русский детектив» в шести томах, выходили английский детектив, французский, немецкий, шведский, польский, болгарский, латышский, а русского детектива не было.

А. Г.: — Так ведь у многих возникало сомнение, а есть он вообще?

С. Г.: — Я назову несколько имен, и станет ясно, что он существует. Я не буду брать такие известные имена, которые у всех в памяти. Возьму менее известные. Например, Василий Веденеев, роман «Рэкет по-московски», это прекрасный современный детектив о вымогателях, он напечатан в первом томе «Русского детектива». Или Анатолий Безуглов, с его романом «Мафия», или Анатолий Степанов, роман «Скорпионы», напечатан во втором томе «Русского детектива». Виктор Пронин, его детектив «Голоса вещей» вышел в пятом томе «Русского детектива». Юрий Торубаров «Двадцать один день следователя Леонова» — роман о сыщиках.