Детектив США. Книга 2.
Шрифт:
Получил его Зак.
Ему пришлось как следует выложиться, чтобы получить его. Всегда приходится выкладываться, чтобы заполучить то, чего ты действительно хочешь. Но потом, после всего случившегося на «Винограднике», он этого больше не хотел. Он сообщил об этом обоим боссам. Сначала Розенвальду, а затем Дебуаньяку. Они сказали, что понимают его. Они вернули ему его старую коротенькую радиопрограмму новостей с комментариями в 18.15. Сейчас он понимал, что отказался от своего единственного счастливого шанса. Его лицо могло бы стать таким же известным, как лицо Эда
Судно причалило к разгрузочной пристани в гавани Уайнъярд.
Зак и Пенни вернулись к своей машине и ждали очереди на выгрузку. Пристань была запружена автомобилями и людьми. Женщины махали прибывающим. Мужчины в шортах приветственно раскрывали объятья. Какой-то человек, стоя за мольбертом у обшитой деревом стены зала ожидания, рисовал вид пролива, безразличный к толпе; он поворачивал голову от рисунка к морю и обратно. «Плимут» выбрался на пристань. Рядом остановился «кадиллак», ожидая пока аборигены не очистят пристань. Толпы прибывших на регату «с коктейлями» совершали моцион, автомобили были набиты гостями. Зак развернул «плимут» в противоположном направлении и направился в глубь острова.
— Как красиво, папа, — произнесла Пенни, — мы остановимся здесь?
— Мы едем в глубь острова, — ответил он, — в Менемшу.
— Правда? А индейцы там есть, папа?
— Есть. Рядом, в Гей-Хед.
Пенни на мгновение задумалась. Затем спросила:
— Это индейцы убили маму?
Вопрос встревожил его. Он замкнулся в собственном горе, и не предполагал, что и ребенок так много думает об этом.
— Нет, — сказал он, — мама утонула.
Как бы размышляя вслух, Пенни произнесла:
— Мама хорошо плавала.
— Да, — ответил он, — мама хорошо плавала.
Глава вторая
Почти все дома на острове Виноградник Марты серые.
Дранка, которой покрыты крыши, быстро выцветает от солнца, влажности и воды, принимает серебристый оттенок, как волосы престарелой гранд-дамы, и этот цвет больше уже не меняется. Серым был цвет того дня. Серые, крытые дранкой дома, серое небо, серая вода, плещущаяся в лагунах, серые волны, мрачно накатывающиеся на побережье. Единственным проблеском солнца в тот день были светлые волосы Пенни, сидевшей рядом с ним в машине.
В Менемше он снял дом у женщины по имени Кэрол Даброу, управляющей имением в Чилмарке. Прошлым летом они с Мэри ненадолго заезжали к ней, чтобы взять ключи от дома. Вчера он разговаривал с ней по телефону и безошибочно узнал ее решительный голос. Он хорошо помнил эту женщину: миссис Даброу было далеко за шестьдесят, это была внушительная женщина с серо-стальными волосами, и казалось, металлическим стержнем вместо позвоночника. Ее глаза были такими же зелеными, как океан, а рот походил на капкан или на раковину, каких полно в лагунах. Она была высокой, тощей женщиной, казалось так же изношенной непогодой, как и серая дранка, покрывавшая ее дом.
Когда
— Это наш дом?
— Нет, мне нужно здесь взять ключ. Хочешь зайти?
— Я подожду в машине. — Она растянулась на сиденье, раскрыла юмористический журнал и тут же погрузилась в него. Зак взошел по ступенькам на переднюю веранду, остановился перед раздвижной дверью, поискал глазами звонок и, не найдя его, постучал.
— Войдите, — отозвался девичий голос.
Он открыл дверь.
— Я здесь, — сказал голос, — в дальней комнате.
Он направился сквозь холодный, сумрачный коридор, миновал старый стол, на котором стояла керосиновая лампа с проволочной сеткой. В доме пахло сыростью, как может пахнуть только в доме на острове в непогожий день. Он почти чувствовал соленый привкус в отдающем плесенью воздухе.
Девушка сидела за письменным столом, стоявшим в нише напротив кухни. Она сидела совершенно прямо и что-то быстро писала. Когда она подняла голову, он увидел ее глаза цвета морской волны, такие же, как у миссис Даброу. Но эти глаза смотрели на него с округлого личика, обрамленного волосами таким же черными, как грех, и такими же короткими, как добродетель. Глаза откровенно изучали его.
— Да? — произнесла девушка.
Она была одета в хлопчатобумажную рубашку и джинсы, но ни джинсы, ни рубашка не могли замаскировать совершенную женственность ее тела. Глядя на нее, Зак попытался определить, сколько ей лет, и ему показалось, что ей не может быть больше девятнадцати.
— Я пришел за ключом от Филдинг-хауз, — объяснил Зак.
— Филдинг… — повторила она и выдвинула верхний ящик письменного стола. Ему был виден целый ворох ключей с бирками. Порывшись в нем, она, наконец, нашла ключ с желтой биркой, на которой было написано «Филдинг», и протянула ключ Заку.
— Пожалуйста, мистер Карпентер, — сказала она.
— Меня зовут Блейк, — ответил он и повернулся, чтобы уйти.
— Эй! Подождите минутку!
Он взглянул на нее:
— В чем дело?
— Как, вы сказали, вас зовут?
— Блейк. Зак Блейк.
— Значит, мне не послышалось. Верните-ка мне ключ!
— С какой стати?
— Филдинг-хауз снят для мистера Карпентера, вот с какой. — В ее голосе слышалась непоколебимая уверенность. Ему бы пришлось вернуть ключ, если бы он не переговорил с миссис Даброу накануне и не перевел ей сразу после разговора 500 долларов.
— А где миссис Даброу? — спросил он.
— Она в отпуске.
— Где?
— В Бостоне.
— Когда она уехала?
— Сегодня утром.
— А вы кто?
— Энн Даброу. Ее дочь.
— Значит так, мисс Даброу. Я перевел вашей матери вчера утром 500 долларов за Филдинг-хауз. Если вы проверите…
— Отдайте мне ключ, — повторила девушка.
— Я заплатил за этот ключ. Проверьте ваши…
— Мне и проверять не нужно. Сегодня утром наш агент снял этот дом для мистера Карпентера. Он уехал на пароме в Нью-Бедфорд, чтобы взять залог. Дом останется за мистером Карпентером до Дня Труда.