Детектив США. Книга 2.
Шрифт:
— Там был судья Вудлинг? В полицейском участке?
— Да. Он приехал с места аварии вместе с Гейвигэном, патрульным Гейвигэном. Он был… ну, он был слегка навеселе, как обычно в это время ночи.
— Он был пьян?
— Я… я думаю, что можно сказать и так, мистер Джейсон. Степень опьянения понятие относительное, знаете ли. В таком состоянии он оказывается почти каждый вечер. Об этом всем известно. Полицейские присматривают за ним, когда он едет домой. Выпив, он ведет машину очень осторожно. Никому не причинит вреда.
— Но в тот вечер он напился до такой степени, что Гейвигэну пришлось привезти его с холма Кобба?
— Патрульные машины перекрыли все дороги. Они искали виновника аварии. Гейвигэн подумал, что будет нехорошо, если Сейра задержат за управление автомобилем в нетрезвом виде. Полицейские из других городов не знакомы с привычками судьи. Я хочу сказать, для него это обычное дело.
— Я вижу, что вы хотите сказать. Значит, по совету этого пьяницы вы написали официальную жалобу на мисс Винтерс?
— Телицки не был пьян, — отбивался Хэтч. — Он уговаривал меня более настойчиво, чем судья.
— И той же ночью, поддавшись уговорам садиста-полицейского и пьяного бывшего судьи, как всем известно, ненавидящего мисс Винтерс, вы официально обвинили ее в безнравственности?
— Я… я поторопился. Я был возбужден и… потрясен случившимся. Но потом, потом я понял, что поступил правильно.
— Неужели?
— Когда Бредли Коннорс рассказал мне то, что знал о мисс Винтерс, у меня не осталось сомнений в правомерности моих действий. В передовице вы спрашиваете, почему я не обращался в совет просвещения с требованием запретить курс биологии. Я обращался, мистер Джейсон. Посмотрите протокол заседания совета, на котором мисс Винтерс предложила ввести биологию в школьную программу. Я попросил отметить мое несогласие с этим решением, — Эвери покачал головой. — Я не пользуюсь большим влиянием. Марк Свенсон и остальные не прислушиваются к моему мнению. Я помню, как Марк назвал меня ретроградом. Но мое отношение к курсу биологии зафиксировано документально. Пять лет назад!
Билл закурил.
— Я хочу, чтобы все, сказанное здесь, попало на страницы моей газеты, мистер Хэтч.
— А как же еще? — удивился Эвери. — Я сказал вам чистую правду.
— Понятно. Но я собираюсь задать вам один вопрос, и вы должны знать, что я воспользуюсь вашим ответом так, как сочту нужным.
— Мне нечего скрывать, — взвизгнул Хэтч.
— Коннорс сказал вам, а вы передали полиции его слова о том, что мисс Винтерс поддерживает неестественные отношения с Шарон Джейгер и пыталась… скажем так, соблазнить Коннорса, когда тот пригрозил, что объявит об этом публично.
— Да, — едва слышно ответил Эвери.
— И вы в это поверили?
— Разумеется, поверил! Он был пастором моей церкви, мистер Джейсон!
— Пусть так, — сухо признал Джейсон. — Мой вопрос заключается в следующем, мистер Хэтч. Когда Коннорс рассказал вам эту историю о Аннабелль Винтерс?
Эвери облизал бескровные губы.
— В ночь аварии, написав жалобу, я поехал в молитвенный дом. Меня грызла тревога, мистер Джейсон. Я не знал, прав я или нет.
— Браво, — хмыкнул Билл.
— Я хотел сказать, что, подавая жалобу, я имел в виду биологию как школьную дисциплину. Я не выдвигал обвинений против учителей лично! Я… у меня не было компрометирующих улик. Я возражал против биологии, которая, как мне казалось, развращает наших детей. Но потом… потом я подумал, что моя жалоба может причинить вред репутации учителей. Я разнервничался. Я поехал к Коннорсу за советом. Он… он ободрил меня. Он сказал, что пришла пора решительных действий. А потом раскрыл мне глаза на мисс Винтерс. Вот тогда я окончательно уверовал в то, что поступил правильно.
— Мистер Коннорс пояснил, почему он сам не обнародовал эти «факты», касающиеся поведения мисс Винтерс?
— Разумеется, — кивнул Эвери. — Из-за Шарон Джейгер. Он полагал, что ее надо любой ценой уберечь от скандала.
— Уберечь?
— Сохранить ее душевный покой, — ответил Эвери. — Мисс Винтерс, говорил Коннорс, не посмеет посягнуть на нее под угрозой разоблачения. Наказание мисс Винтерс, считал он, не стоит скандала, в который будет вовлечена девушка.
К горлу Билла подкатила тошнота.
— И что заставило его передумать?
— Дурное влияние мисс Винтерс, приведшее к гибели детей, не оставило ему другого выхода! — взвизгнул Эвери.
Билл вдавил окурок в стоящую на столе пепельницу.
— То же самое Коннорс рассказал и Сейру Вудлингу?
— Да. Сейр это подтвердил.
— И когда состоялся этот разговор?
— Вероятно, на следующий день. Точно я не знаю. Но наверняка до заседания совета просвещения.
Билл встал.
— И что вы от меня хотите, мистер Хэтч?
— Я хочу, чтобы все знали, что я лишь выполнял свой долг. Что в аналогичной ситуации я поступил бы точно так же. Из вашей передовицы можно понять, что до аварии я никогда не возражал публично против курса биологии. Это не так. Мое мнение зафиксировано в протоколе заседания совета просвещения. Вы написали, будто у меня не было оснований обращаться в полицию. Разве свидетельства мистера Коннорса недостаточно для оправдания моих действий?
— До свидания, мистер Хэтч, — процедил Билл.
— Но, мистер Джейсон…
— Я могу дать вам один совет.
— Да?
— Идите домой и молитесь.
У Эвери отвисла челюсть.
— Идите домой и молитесь, чтобы господь бог дал вам способность различить похотливого мерзавца, когда доведется еще раз встретиться с ним.
Крамер пришел в редакцию «Вестника» около пяти часов. Билл уже собирался домой. Адвокат почти ничего не узнал. По совету Марка Свенсона он спросил лейтенанта Хогана, почему они не проверяют других обладателей разрешений на хранение пистолета марки «особый» тридцать второго калибра. Но не получил вразумительного ответа. На месте преступления не нашли ничего нового. Эксперты по баллистике подтвердили, что убийца стрелял, стоя у самого окна. Они определили это по расположению осколков стекла.