Детектив США. Книга 7

Гарднер Эрл Стенли

– Естественно, сегодня утром мы разослали во все перечисленные банки письма с требованием полной информации. Я уверен, банки смогут вернуть нам значительные суммы.

– А я в этом совсем не уверена!

– Откровенно говоря, мадам Скарлатти, я пока не понимаю, что именно вы имеете в виду…

Голос Элизабет смягчился, и она задумчиво произнесла:

– Да я и сама, по правде говоря, пока не понимаю. Только в этой ситуации – вот это я понимаю хорошо – я отнюдь не лидер, а ведомый…

– Простите?

– Кстати, во время занятий моего сына

в банке мог ли он почерпнуть какую-то информацию, которая заставила бы его переводить средства в Европу?

– Я задавался тем же самым вопросом. Более того, я считал это своим долгом… Очевидно, мистер Скарлатти сделал несколько капиталовложений в Европе.

– Капиталовложения? В Европе? Это представляется маловероятным!

– У вашего сына обширный круг друзей, мадам Скарлатти. А у этих друзей, наверное, не было недостатка в интересных проектах… Должен сказать, что ваш сын становился все более и более знающим в области анализа капиталовложений…

– В чем, в чем?

– Я имею в виду его внимательное изучение всех капиталовложений Скарлатти. Он очень усердно занимался, и я горжусь, что именно мне выпала честь знакомить его с банковской системой… Даже в свадебное путешествие он взял с собой сотни отчетов.

Элизабет медленно поднялась, подошла к окну. Она обдумывала сказанное Джефферсоном Картрайтом – интерес ее сына к капиталовложениям «Скарлатти индастриз» был для нее большой неожиданностью. Она привыкла во многом полагаться на интуицию: долгий опыт показал, что интуиция почти никогда не подводила ее. И сейчас она интуитивно что-то чувствовала, но что, она не могла четко сформулировать.

– Что именно вы имеете в виду, мистер Картрайт? Отчеты о наших недавних вложениях, о количестве проданных акций?

– И то и другое, мадам, и многое что еще. Он анализировал фонды – и свои, и Чанселлора, даже ваш собственный, мадам. Он собирался составить полную картину с особым упором на возможности роста и развития. Это сложная задача, но он не сомневался…

– Более чем сложная. И дело здесь не только в честолюбии, – прервала его Элизабет Скарлатти. – Без особой подготовки, боюсь, эта задача неосуществима. – Элизабет по-прежнему стояла спиной к Картрайту и смотрела в окно.

– Мы прекрасно это понимали, мадам. Поэтому мы советовали ограничиться исследованием своих собственных фондов. Я считал, что тогда мне будет легче объяснить все тонкости, а поскольку мне очень не хотелось какими-либо сомнениями подрывать его энтузиазм…

Элизабет резко повернулась и в упор посмотрела на банкира. Ее взгляд заставил Картрайта умолкнуть. Она понимала, что вот-вот доберется до истины.

– Пожалуйста, поясните… Как именно мой сын… изучал свои капиталовложения?

– По ценным бумагам и документам, хранящимся в его личных фондах. Прежде всего по тому, что хранится во втором фонде – фонде капиталовложений и развития, он более стабилен. Он каталогизировал все данные, сравнивал их, чтобы определить, как можно было бы выгоднее поместить капиталы. И, должен признаться, он был удовлетворен тем, как работали с его фондом мы, – он сам мне об этом сказал.

– Каталогизировал? Что вы имеете в виду?

– Он выписывал все ценные бумаги, сроки их приобретения и реализации, сравнивал с биржевыми курсами, таким образом постигая анализ рынка.

– А как он это делал?

– Но я ведь вам уже объяснял! Он сравнивал содержание всех портфелей по годам.

– Где?

– В сейфах, мадам. В сейфах Скарлатти.

– Боже мой!

Элизабет почувствовала, что силы оставляют ее. Она оперлась дрожащей рукой о подоконник.

– И как долго мой сын… занимался этими исследованиями? – Она старалась говорить спокойно, несмотря на все более охватывающий ее страх.

– В течение нескольких месяцев. Если быть точным, то с момента возвращения из Европы.

– Понятно. И кто-нибудь ему помогал? Он ведь был еще недостаточно опытным в данном вопросе.

Джефферсон Картрайт посмотрел Элизабет в глаза – ну уж нет, он-то не дурак. Ей не удастся обвинить его в пренебрежении своими обязанностями: он был обязан обучить Алстера, он его и обучил.

– В этом не было необходимости. Каталогизация прежних капиталовложений – дело не очень трудное. Имена, цифры, даты… А ваш сын – настоящий Скарлатти. Был настоящим Скарлатти.

– Да… был… – Элизабет поняла, что банкир начинает читать ее мысли. Неважно. Сейчас все неважно – все, кроме правды.

Сейфы… Хранилища…

– Мистер Картрайт, через десять минут я буду готова. Я вызову своего шофера, и мы с вами поедем в банк.

– Как пожелаете.

Ехали они молча, сидя рядом на заднем сиденье. Если подозрение подтвердится, его карьере конец. Более того, может последовать и гибель самого банка. Господи, ведь именно он был назначен финансовым советником Алстера Стюарта Скарлетта!

Шофер распахнул дверцу, Джефферсон протянул мадам Скарлатти руку – она ухватилась за нее крепко, слишком крепко. С трудом, не поднимая головы, она выбралась из машины.

Банкир повел ее мимо личных сейфов, мимо контор служащих по длинному коридору в конец здания. На лифте они спустились в огромное подвальное помещение-хранилище – налево, к восточному крылу.

Гладкие стены здесь были выкрашены в серый цвет, проход перегораживала тяжелая стальная решетка. Над решеткой на толстом цементе были выбиты слова: «Восточное крыло. Скарлатти».

В который уже раз Элизабет подумала, что это хранилище похоже на склеп. За решеткой был узкий проход, освещенный яркими, вделанными в металлическую сетку лампочками. В проходе – по две двери с каждой стороны; дверь в конце прохода вела к хранилищу «Скарлатти индастриз».

Ко всему, что составляло смысл ее жизни.

К Джованни.

Каждая из боковых дверей вела к сейфам членов его семьи. Две двери слева – к хранилищам Чанселлора и Алстера. Двери справа – Элизабет и Роланда. Хранилище Элизабет было крайним, самым близким к двери, ведущей к «Скарлатти индастриз».