Детектив США. Выпуск 6
Шрифт:
Пулевые ранения не могли быть нанесены самой жертвой, сообщил нам…».
Дальше следовало стандартное полицейское заявление для печати.
— Думаешь, ее убил он? — спросила Нора, когда я вновь отложил газету.
— Кто, Уайнант? Я бы не удивился. Он же совсем чокнутый.
— Ты знал ее?
— Да. Как насчет капельки чего-нибудь крепкого, чтобы убить меланхолию?
— Что она собой представляла?
— Довольно многое, — сказал я. — Недурна собою, весьма разумна и весьма выдержанна — а все эти качества были просто необходимы,
— Она с ним жила?
— Да. Прошу тебя, мне бы хотелось чего-нибудь выпить. То есть, так обстояло дело, когда я знавал их.
— Почему бы тебе сначала не позавтракать? Она любила его, или речь шла только о деловых отношениях?
— Я не знаю. Еще слишком рано для завтрака.
Когда Нора, выходя, открыла дверь, в комнату вбежала собака, вскочила передними лапами на постель и уткнулась мордой мне в лицо. Я погладил ее по голове и попытался припомнить то, что Уайнант однажды сказал мне о женщинах и собаках (что-то совсем не связанное с поговоркой о женщине, спаниеле и каштановом дереве). Я никак не мог вспомнить, о чем именно шла речь, однако мне казалось, что постараться припомнить его слова было зачем-то надо.
Нора вернулась с двумя стаканами в руках и вопросом на устах:
— А как он выглядит?
— Высокий — более шести футов — и, наверное, самый худой из всех, кого я видел. Сейчас ему, должно быть, около пятидесяти; когда я его знал, он был почти совсем седой. Прическа, которую не мешало бы подровнять, криво остриженные пятнистые усы, постоянно обкусанные ногти. — Я оттолкнул собаку и потянулся за стаканом.
— Звучит прелестно. Чем вы с ним занимались?
— Парень, который на него работал, обвинил Уайнанта в том, что тот будто бы украл у него то ли какую-то идею, то ли изобретение. Его звали Розуотер. Он пытался припугнуть Уайнанта, угрожая застрелить его самого, взорвать дом, похитить детей, перерезать горло жене — и бог знает что еще — если тот не признается в содеянном. Мы так его и не поймали — наверное, спугнули, и он исчез. Как бы то ни было, угрозы прекратились, и ничего страшного не случилось.
Нора отвлеклась от виски и спросила:
— А Уайнант действительно украл это изобретение?
— Ай-яй-яй, — сказал я. — Сегодня как-никак Рождество: постарайся же думать о ближних только хорошее.
IV
В тот день я вывел Асту на прогулку, объяснил двум прохожим, что она — шнауцер, а вовсе не помесь шотландской овчарки с ирландским терьером, заглянул в бар к Джиму на пару коктейлей, встретил на улице Ларри Краули и привел его с собой в «Нормандию». Нора разливала коктейли для Куиннов, Марго Иннес, незнакомого мужчины, чье имя я не уловил, и Дороти Уайнант.
Дороти сказала, что хочет со мной поговорить, и мы перешли со своими коктейлями в спальню.
Она сразу же приступила к делу.
— Ник, вы думаете, это отец убил ее?
— Нет, — сказал я. — Почему я должен так думать?
— Ну, полиция же… Послушайте, она была его любовницей, да?
— Когда я знал их, — согласно кивнул я.
Глядя на свой стакан, она сказала:
— Он мой отец. Я никогда его не любила. Я никогда любила маму. — Она посмотрела на меня. — Я не люблю Гилберта. — Гилберт был ее братом.
— Пусть это тебя не беспокоит. Многие не любят своих родственников.
— А вы их любите?
— Моих родственников?
— Моих. — Она бросила на меня нахмуренный взгляд. — И перестаньте разговаривать со мной так, будто мне все еще двенадцать.
— Дело не в этом, — объяснил я. — Просто я пьян.
— Правда?
Я покачал головой.
— Что касается тебя, то здесь все в порядке — ты просто была испорченным ребенком. Без остальных же я бы вполне обошелся.
— Что же с нами не так? — спросила она, причем не с тем выражением, с каким выдвигают аргумент в споре, а так, будто действительно хотела это знать.
— Разные вещи. Твои…
Харрисон Куинн открыл дверь и сказал:
— Ник, пошли поиграем в пинг-понг.
— Чуть позже.
Прихвати с собой малютку. — Он плотоядно посмотрел на Дороти и вышел.
Она сказала:
— Я полагаю, вы не знаете Йоргенсена.
— Я знаю некоего Нельса Йоргенсена.
— Везет же некоторым. Нашего зовут Кристиан. Он просто милашка. Это в мамином духе — развестись с сумасшедшим и выйти замуж за жиголо. — На глаза ее навернулись слезы. Она всхлипнула и спросила:
— Что мне делать, Ник? — У нее был голос испуганного ребенка. Я обнял ее за плечи и понес какую-то бессмыслицу, звучавшую, как я надеялся, утешительно. Она плакала у меня на груди. Подле кровати зазвонил телефон. Из соседней комнаты доносились звуки передававшегося по радио модного шлягера «Вознесись и сияй». Стакан мой был пуст. Я сказал:
— Уйди от них.
Она опять всхлипнула.
— От тебя не уйдешь.
— Наверное, я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Пожалуйста, не издевайтесь надо мной, — смиренно попросила она.
Нора, вошедшая, чтобы снять трубку телефона, вопросительно посмотрела на меня. Я скорчил ей гримасу поверх головы Дороти.
Когда Нора сказала «алло» в телефонную трубку, девушка быстро от меня отпрянула и покраснела.
— Я… Простите меня, — заикаясь, выдавила она из себя, — я не хотела…
Нора сочувственно улыбнулась ей. Я же сказал:
— Не валяй дурака.
Девушка вытащила носовой платок и принялась вытирать им глаза.
Нора говорила по телефону:
— Да… Я посмотрю, дома ли он. Простите, а кто его спрашивает? — Она зажала рукой трубку и сообщила мне: — Это человек по имени Норман. Ты хочешь с ним говорить?
Я сказал, что не знаю и взял трубку.
— Алло.
Грубоватый мужской голос произнес:
— Мистер Чарльз?.. Мистер Чарльз, насколько я понимаю, вы были раньше связаны с Транс-Американским детективным агентством.
— Кто это? — спросил я.
— Мое имя Альберт Норман, мистер Чарльз, и оно, вероятно, ни о чем вам не говорит, но я хотел бы сделать одно предложение. Уверен, что вы не…
— Какого рода предложение?
— Я не могу обсуждать его по телефону, однако, если бы вы уделили мне полчаса вашего времени, смею вас заверить, что…