Детектив
Шрифт:
Все ошеломленно молчали. Потом Янес попросил:
— Повторите-ка мне дату.
— Убийства были совершены двенадцатого марта, сэр, — сказала Боуи, снова заглядывая в бумажку. — А наша входящая от пятнадцатого марта. Здесь есть штамп.
Раздался коллективный стон.
— Боже правый! — воскликнул первым Хэнк Брюмастер. — Пять месяцев назад!
Они все знали, что такое могло случиться. Не должно было, но случалось. Нередко важные бумаги подолгу лежали непрочитанными, но такого еще не было
Нередко раньше полиции сходные черты в преступлениях, совершенных в разных концах штата, улавливали газетчики и сообщали о них, чем серьезно помогали детективам. В этот раз проморгали все — слишком велика была волна преступности, захлестнувшей Флориду.
Ньюболд спрятал лицо в ладонях, огорченный сверх всякой меры. Именно с лейтенанта строже всего спросят за безответственный недосмотр, из-за которого предельно важная информация из Клиэруотера осталась без внимания.
— Время дорого, — жестко сказал затем Янес. — Продолжайте совещание, лейтенант.
Было ясно, что настоящий разговор между ними состоится позже, но в тот же день.
— У меня еще не все, сэр, — сказала Руби Боуи.
— Говори, — кивнул ей Ньюболд.
— Перед самым началом совещания я дозвонилась в Клиэруотер детективу Эбргу. Сообщила, что у нас есть сходные дела. Он сказал, что вместе со своим сержантом они завтра же прилетят к нам и сверят подробности.
— Хорошо, — одобрил Ньюболд, к которому вернулось присутствие духа. — Узнайте, когда прибывает их рейс, и вышлите за ними машину в аэропорт.
— Позвольте задать Руби вопрос, лейтенант, — сказал Эйнсли.
— Задавайте.
Эйнсли посмотрел на Руби через стол.
— Эбреу сказал тебе что-нибудь о посторонних предметах, найденных у них на месте преступления?
— Да. Я специально спросила, что это было. Старый, помятый горн и кусок картона. — Она сверилась с записями. — Да, кусок картона, вырезанный в форме полумесяца и покрашенный в красный цвет.
Эйнсли хмурил лоб, стараясь сосредоточиться, напрягал память, припоминая вазочку из коттеджа в Сосновых террасах. Ни к кому в особенности не обращаясь, он затем спросил:
— А что, посторонние предметы были найдены везде? Я помню только четырех дохлых кошек в номере Фростов…
Эйнсли повернулся к Бернарду Квинну.
— Было что-нибудь на месте убийства Хенненфельдов?
— Похоже, что нет, — покачал головой Берни и переадресовал вопрос Монтесу. — Я правильно говорю, Бенито?
Чувствуя себя чужаком, Бенито Монтес не проронил до сих пор ни слова, но на прямой вопрос Квинна поспешно ответил:
— Нет, мы не нашли там ничего, что преступник мог бы принести с собой. Был только электрообогреватель, но он принадлежал Хенненфельдам. Я сам проверял.
— Что за обогреватель? — быстро спросил Эйнсли.
— Обычный
— Почему же ты мне ничего об этом не сказал? — с упреком бросил Эйнсли Квинну.
— Забыл, должно быть, — пробормотал тот растерянно.
Эйнсли, похоже, устроило это объяснение.
— Могу я продолжать, лейтенант? — обратился он к Ньюболду.
— Продолжай, Малколм.
— Руби, — сказал Эйнсли, — мы можем составить список предметов, найденных во всех четырех случаях?
— Конечно. На компьютере?
— Да, да, на компьютере, — нетерпеливо вмешался Ньюболд.
Руби послушно пересела за отдельно стоявший столик с компьютерным терминалом. В отделе ее прозвали “компьютерным магом”, и коллеги из других следственных групп частенько просили ее о помощи, запутавшись в мудреных программах. Пока остальные ждали, она проворно пробежала пальцами по клавиатуре и вскоре доложила:
— Я готова, сержант, диктуйте. Сверяясь с лежавшими перед ним записями, Эйнсли начал:
— Семнадцатое января. Кокосовый оазис. Гомер и Бланш Фрост. Четыре дохлые кошки.
Пальцы Руби забегали по клавишам. Когда они замерли, Эйнсли продолжал:
— Двенадцатое марта, Клиэруотер…
— Минутку! — послышался вдруг голос Берни Квинна. — Были ведь еще глаза мистера Фроста. Их выжгли с помощью какой-то горючей жидкости. Если уж мы говорим о ступнях Хенненфельда…
— Да, Руби, занеси в первую графу глаза мистера Фроста, — согласился Эйнсли и не без ехидцы сказал Квинну:
— Спасибо, Берни, теперь я запамятовал, с каждым случается, не так ли?
Они зафиксировали подробности дела в Клиэруотере с помятой трубой и картонным полумесяцем, добавили к списку Форт-Лодердейл с обогревателем и обугленными ступнями и перешли к убийству в коттедже номер восемнадцать в Сосновых террасах.
— Запиши: бронзовый сосуд, — начал Эйнсли и замолк.
Руби записала и спросила:
— В нем было что-нибудь?
— Было. Ссаки и говно, — брякнул со своего места Пабло Грин.
Руби обернулась ко всем и с невинным видом поинтересовалась:
— Мне так и записать или лучше будет “моча и фекалии”?
В ответ громыхнул смех. Кто-то сказал: “За это мы тебя и любим, Руби”. Даже Ньюболд, Янес и мрачный заместитель шефа полиции Майами разделили общее веселье. Для людей, повседневно видящих смерть, любой повод посмеяться всегда был желанен, как свежесть ливня в жару.
И именно в этот момент.., когда смех почти затих.., болезненной вспышкой озарения, в ослепительной ясности, Эйнсли увидел вдруг все.