Детективный флёр
Шрифт:
Кабинет был просторным, обставленным со вкусом, без излишней помпезности. Когда я вошла, он слегка приподнялся со стула, но мне присесть не предложил, а на мое приветствие лишь небрежно кивнул. Итак, он сидел за столом, я стояла перед ним чуть ли не по стойке смирно, а он внимательно меня разглядывал.
– Вот мы и встретились, Ксения Новикова. – Голос у него был бархатистым и в то же время мужественным, и я испытала какой-то непонятный трепет. – Я видел вас по телевизору, но в жизни вы кажетесь еще моложе и милее, – окидывая меня оценивающим взглядом, продолжил он. – Как же вас угораздило вляпаться в такую грязную историю? Неужели соблазн был так велик, что вы не смогли устоять? Сколько вам заплатили?
Тут я встрепенулась и встала по стойке «вольно».
– Никто мне ничего не платил! –
– И какие же?
– Разоблачить преступника!
Прищурившись, он продолжал меня разглядывать. Ему было в районе пятидесяти, красотой он не отличался, но его манеры, властность, приятный голос и грубоватость черт делали его привлекательным в женских глазах, что косвенно подтверждалось наличием четырех бывших жен и шести детей.
– Значит, по-вашему, я преступник?
– Когда я увидела те документы, то решила, что преступник, – затухающим голосом произнесла я.
– А проверить?! Неужели на это ума не хватило?!
– Я пыталась, но к вам трудно подобраться, да и времени мало оставалось.
– Мало времени – для чего? – зловеще прищурился он.
– До подписания контракта…
– Значит, вас все-таки подкупили! – бушевал он. – Вы, маленькая дрянь, хоть понимаете, что сделали?! Мне скоро исполнится пятьдесят лет, и двадцать пять из них я шел к этой сделке! Вы изваляли мое имя в грязи! Знаете, как у нас бывает? То ли он украл, то ли у него украли… У меня нет еще двадцати пяти лет на ожидания!
– Я собрала о вас сведения. В прошлом вас уже обвиняли по подобным делам.
Его лицо перекосилось.
– Да, обвиняли! Но ведь ничего не доказали! Все рассыпалось, не дойдя до суда. А вы воспользовались этим как доказательством. Интересно, сколько лет мне будут вменять в вину ваши обвинения?
Мне хотелось провалиться сквозь землю. Если он не виноват, то мне нет оправдания. Да мне и так нет оправдания.
– Я поступила непрофессионально, – пробормотала я. – Простите, если сможете.
– Нет, милая, такое простить нельзя.
– Такое можно смыть только кровью? – вырвалось у меня.
Он усмехнулся.
– Нет, убивать вас я не собираюсь, но вы пожалеете, что родились на свет, это я вам обещаю. А теперь расскажите, кто вам подсунул те фальшивки?
– Информатор, с которым я сотрудничала несколько лет, и до этого случая он ни разу меня не подводил.
– Назовите его координаты.
– Ну, уж нет. Один раз я уже поступила непрофессионально, этого достаточно. Сдавать информатора – последнее дело. Не исключаю, что его использовали втемную. Да и зачем он вам? Если фальшивки подкинул ваш конкурент, то вы наверняка знаете его имя. Думаю, именно он получил госзаказ.
Журавлев усмехнулся.
– Оказывается, вы не такая уж бестолковая. Тогда, почему так поступили?! Неужели все-таки деньги?
– Теперь сама не понимаю, почему так поступила, – промямлила я, – ведь интуиция мне подсказывала, что не следует этого делать. В таких случаях говорят: «Бес попутал».
– Это слабое оправдание и не слишком убедительное, – буркнул Журавлев. – Чтобы хоть частично искупить свою вину, назовите имя вашего информатора.
– Нет! – После небольшой паузы я добавила: «Чтобы вы зря не мучились и не мучили меня, могу сказать, что не смогла бы сдать вам информатора, даже если бы этого захотела. Я не знаю его имени и никогда его не видела, он всегда сам мне звонил, и его номер не определялся. После выхода в свет последней статьи он на связь не выходил. И вряд ли выйдет».
– Но ведь какую-то связь вы имели! Он должен был передать вам документы, а вы ему деньги. Ведь не бесплатно же он работал!
– Не бесплатно.
– Банковский сейф, камера хранения?
– Что-то в этом роде, – буркнула я, – больше ничего не скажу.
Я старалась не вспоминать тот период, и без того было тошно и безумно трудно заново налаживать свою жизнь – жизнь, в которой не было любимой работы. Главное, нет уверенности, что я когда-нибудь к ней вернусь. Потерять репутацию легко, но как вернуть доверие к себе? Конечно, если бы мне удалось доказать, что Журавлев на самом деле виноват
Я тяжело вздохнула, вспомнив, как после многих лет самостоятельной жизни мне пришлось вернуться к матери в коммуналку. Когда-то наша квартира в старинном доме на набережной Фонтанки была густонаселенной. В ней семь комнат, и в каждой жила семья. Посещение ванной и туалета всегда было проблемой, даже вспоминать не хочется. С годами это изменилось. В двух комнатах теперь никто не живет, в остальных осталось по одному или по два жильца. Наша комната была самой большой в квартире – около сорока квадратных метров, и еще в незапамятные времена она была разделена на секции перегородками из лакированных реек в человеческий рост. Между этими рейками были небольшие промежутки, дававшие доступ свету от окон. Это напоминало театральные декорации, зато у каждого был свой уголок, где можно было заняться личными делами.
Мой брат до сих большей частью живет с матерью. Лешка на шесть лет моложе меня и является профессиональным актером, к сожалению, не слишком успешным. Он поступил в театральный ВУЗ только с третьей попытки, но окончил его в срок, хотя и без блеска. И до сих пор не имел постоянной работы, перебивался случайными заработками. Правда, в прошлом году у него появился агент, и его дела пошли получше. Он пару раз засветился в телесериалах, один раз довольно удачно, и регулярно снимался в рекламах. Главным достоинством моего брата был неистребимый оптимизм. Несмотря на неудачи, как в профессиональной, так и в личной жизни, он не унывал, не стал алкоголиком или наркоманом, так что я его не только любила, но и уважала. У нас были разные отцы. Мои родители развелись, когда мне было всего два года, через несколько лет мой отец погиб, утонул в лесном озере, где отдыхал с друзьями. Я его почти не помнила. Лешка появился на свет в результате случайной интрижки, после чего его отец исчез из маминой жизни, не оставив своего адреса. Мама пыталась его найти, но безуспешно.
Несмотря на существенную разницу в возрасте, мы с Лешкой очень дружны и всегда можем положиться друг на друга. Он здорово меня поддержал, когда моя жизнь в очередной раз рухнула в пропасть. Да и сейчас, когда я засела дома с переломом, он регулярно меня навещает. Да, у меня опять появилось собственное жилье, причем, весьма неожиданным способом. После того, как утих скандал и закончились судебные разбирательства, раздался неожиданный звонок. Звонила моя родная тетя, которую я ни разу не видела, во всяком случае, в сознательном возрасте. У моей мамы сразу не сложились отношения с родственниками моего отца, а после развода они и вовсе прекратились. И вдруг тетя Надя объявилась. Оказывается, она была тяжело больна и перед смертью захотела меня увидеть. Я не могла ей отказать, хотя то, что она всю жизнь меня игнорировала, отзывалось в сердце тяжелой обидой. Я навестила ее в больнице, и мы неожиданно нашли с ней общий язык. Я стала навещать ее регулярно, другие родственники не появлялись, тетя Надя и с ними давно рассорилась, и те даже не знали, что она при смерти. Я предлагала ей оповестить их, но та уперлась – нет! Не знаю, откуда столько непримиримости было в этой женщине. Потом до меня дошло, почему она так приблизила меня к себе – чтобы досадить своим ближайшим родственникам. После ее смерти я узнала, что она оформила на меня дарственную. Так я стала обладательницей двухкомнатной квартиры в спальном районе и небольшой суммы наличных, половину которой потратила на установление памятника на ее могиле. Пару месяцев назад я переехала в новую квартиру, а еще через месяц сломала ногу и прочно в ней засела.