Детективы
Шрифт:
— Что вы теперь скажете? — сержант бросил газету на стол. — Просто жуть какая-то!
— Там точно написано, что все похищенные земляне были абсолютно лысыми? — спросил комиссар, непроизвольно поглаживая внушительную плешь на затылке.
— Смотрите сами, — сержант ткнул пальцем в газету.
— М-да, — успокоенно промычал Босси, оторвавшись от статьи. — Эти журналисты всегда все преувеличивают. Я не думаю, что нам угрожает серьезная опасность. К тому же, — он раскурил новую сигару чудовищной величины, — сдается мне, что этих плохих парней с Альфа Центавра уже нет в живых.
— Скорее
Почему инспектор не поверил газетной статье?
— Скорее всего, — неожиданно очнулся Борг, отгоняя клубы дыма от своей многострадальной головы, — их и вовсе не было. А этот знакомый Глума — большой шутник. И к тому же неплохо заработал на доверчивости сержанта.
— Вы не верите своей любимой газете? — комиссар лукаво посмотрел на Борга.
— Я ей обычно верю, но не первого апреля. А этот материал должен был выйти как раз в этот день. Судите сами, репортер говорит, что встреча с тарелкой произошла «ровно три недели назад», а из «доклада» военных мы узнаем, что это событие случилось одиннадцатого марта. Отсчитайте от этого числа три недели, и вы получите первое апреля.
— Но не это главное, — продолжил Борг, жестом остановив Глума, который, выпучив глаза, собирался что-то возразить. — Кстати, у вас потухла сигара, — заметил он застывшему в кресле комиссару. — Главное, — повторил инспектор, — в другом. Если верить репортеру, записка лысых пленников с Земли была написана обыкновенной шариковой ручкой, а в невесомости нельзя писать ни перьевой, ни шариковой ручкой.
ПРОПАВШАЯ ДАМА
После обеда сержант Глум разгадывал свой любимый «Полицейский кроссворд». Он споткнулся на первом же слове по горизонтали.
— Обезьяноподобное млекопитающее из семи букв, обезьяноподобное млекопитающее из семи букв… — как заклинание твердил Глум.
— Ну что вы за человек, сержант? — донесся до него голос инспектора Борга. — Я вас уже третий раз окликаю, а вы сидите как истукан.
— Человек, человек, — эхом отозвался Глум, и вдруг его лицо озарилось счастливой догадкой. — Человек! — радостно завопил он. — Семь букв! Ведь это и есть обезьяноподобное млекопитающее!
— Да-да, именно обезьяноподобное, — охотно согласился инспектор, наблюдая за бурной жестикуляцией Глума. И тут же добавил:
— Очень сожалею, сержант, но нас срочно вызывает драконоподобное млекопитающее.
— Вы имеете в виду комиссара Босси? — руки Глума сами собой вытянулись по швам.
— Вот именно. Он ждет нас через минуту.
Сбивая стулья, сержант ринулся в кабинет комиссара…
— Господа, — внушительно нависая над письменным столом, комиссар полиции Босси казался как никогда встревоженным, — дело, которое я хочу поручить вам, чрезвычайно важное и касается лично меня.
— Вашу тещу?! — Глум даже подпрыгнул от изумления. — Да кому она нуж… — начал было он, но вовремя спохватился.
— Сержант хотел сказать, — пришел на помощь Борг, — что ему не понятны мотивы этого преступления.
— Как раз с этим все ясно. — Комиссар устало плюхнулся в кресло. — Во-первых, это дерзкий вызов всей нашей полиции. На карту поставлена честь моего мундира. Во-вторых, деньги. Только что звонил один из преступников. Сообщил, что сегодня в 5 часов утра из своей квартиры на Кленовом бульваре была похищена госпожа Горгония, то есть моя теща, и потребовал за ее освобождение выкуп в семьдесят восемь тысяч доблей.
— Довольно странная сумма, — заметил Борг.
— Какая бы странная она ни была, — не унимался Глум, — нельзя отдавать за тещу такие сумасшедшие деньги. Да я готов сам доплатить, только чтобы моя теща…
— Но речь идет о моей теще, — перебил его комиссар. — К тому же она стоит гораздо дороже. Позавчера на семейном обеде она похвасталась, что уже почти миллионерша: на ее счетах лежит девятьсот двадцать две тысячи доблей. Как бы то ни было, моя жена требует, чтобы это дело было поручено только инспектору Боргу. Прошу вас обоих немедленно выехать на место преступления.
Через несколько минут инспектор Борг, сопровождаемый неизменным Глумом, уже осматривал квартиру госпожи Горгонии.
Всюду царил образцовый порядок. Сияла чистотой изысканная посуда на кухне, на своих местах покоились замысловатые кулинарные приспособления. Манили белизной роскошные полотенца в ванной, в строгом порядке расположились дорогие письменные приборы на столе в кабинете, аккуратно разложенное по полочкам, дышало свежестью тонкое кружевное белье в спальне. В идеально чистой клетке у изголовья кровати весело жевала что-то упитанная морская свинка.
Задержавшись на ней взглядом, Глум печально вздохнул:
— Эх, сюда бы мою тещу на экскурсию. Такая здесь кругом чистота и порядок.
— Ну, не везде, положим, — возразил Борг, указывая на скомканные простыни и одеяла, в беспорядке разбросанные на постели. На пышной подушке засохло несколько капель крови.
— Это и ежу ясно, — парировал Глум. — Все признаки борьбы налицо. Представьте себе. В пять утра сюда вламывается банда громил, набрасывается на мирно посапывающую старушку, божий одуванчик, начинает крутить ей руки и запихивать в какой-нибудь грязный мешок. Та, естественно, сопротивляется, кусается и царапается. А ко всему прочему…
Тут зазвонил телефон, и Борг поднял трубку.
— Инспектор Борг? — донесся рокочущий басок комиссара Босси. — Ну что, нашли что-нибудь?
— Да так, ничего особенного. Но теперь я, как и сержант Глум, считаю, что выкуп нельзя выплачивать ни в коем случае.
— Вы тоже стали тещененавистником? — поразился на том конце провода Босси.
— Да нет, — улыбнулся Борг. — Просто я понял, что похищение инсценировано самой госпожой Горгонией.
Что заставило инспектора Борга сделать такой вывод?