Дети ангелов
Шрифт:
Но на пути к выполнению грандиозного плана стоял очень серьезный противник – организация долгожителей. Это препятствие оказалось устранимым, но возникли сложности технического характера. Компьютерная программа показывала, что все без исключения долгожители, находящиеся в зоне досягаемости, будут гарантированно уничтожены. Сидорин неоднократно прогонял задачу в виртуальном пространстве с неизменным положительным результатом. Но ему отчаянно не хватало практического подтверждения теории. Вот только проверять было не на ком – он просто не знал, где искать этих неуловимых долгожителей.
Какое-то смутное подозрение заставило его ввести в программу собственные данные, и он понял, что едва не стал невольным самоубийцей. Оказалось, что вместе с долгожителями излучение уничтожило бы и его самого, потому что воздействовало на общие генные структуры. Не будь Роберт безбожником, он бы перекрестился.
Но и эта проблема была решена. Сейчас в огромном подвале его дома шли работы по экранированию помещений от излучения. Еще при строительстве Роберт на всякий случай превратил подвал в неприступную крепость с полностью автономным жизнеобеспечением, теперь же он превращался в абсолютное убежище. Как в любой крепости, тут имелись даже три изолированные камеры, правда пока пустовавшие.
Теперь первой по очередности была проблема Жуковского. Последний провал окончательно убедил Роберта, что в Магадане тот для него недосягаем. А раз так, нужно вытащить его в Москву, тут посмотрим, чья возьмет! И он уже знал, как это сделать.
Он набрал номер, который держал в памяти, не доверяя записным книжкам. Услышав в трубке короткое «да», Роберт, не здороваясь, сказал:
– Нужно встретиться.
Абонент назвал место и отключился.
Этого человека Сидорин использовал крайне редко и для выполнения самых щекотливых поручений, платя ему очень большие деньги. И ни разу не пожалел, потому что тот всегда безупречно отрабатывал свой гонорар.
Он дочитал почту, сделал несколько пометок и подошел к окну. Огромные стекла были так чисто вымыты, что казалось, их просто нет. Осень перекрасила деревья за окном во все оттенки желтого и красного, луга за рекой тоже сменили цвет. Но Сидорина совершенно не волновали «багрец и золото». Просто он когда-то прочитал, что, если часто переводить взгляд с кончика носа на очень далекие объекты, это помогает долго сохранять хорошее зрение. У него вошло в привычку ежедневно проделывать у окна это упражнение. А на красоты природы ему было наплевать.
Закончив тренировку, он уселся за компьютер и работал до обеда. Нужно было готовить почву для возвращения в страну активов, ранее выведенных за границу. Роберт разработал несколько безопасных схем, осталось лишь проработать детали. Приближалось время, когда деньги будут нужнее именно здесь.
В досье, собранном на Сидорина Василием Андреевичем Романовым, накопилось достаточно информации, чтобы понять – олигарх замышляет что-то очень опасное. Но ее все же не хватало для начала активных действий. Романов безошибочно чувствовал, что возвращение капиталов в Россию затеяно не просто так, эти деньги могут послужить бомбой, способной уничтожить нынешнюю власть. Но как объяснишь это президенту? Тот запросто может покрутить пальцем у виска и обвинить в травле национально мыслящего предпринимателя. Все беспокоятся об убегающих из страны капиталах, а ты обвиняешь в чем-то человека, который привел в страну огромные деньги! Молиться надо, чтобы таких было побольше!
Романов и сам бы так думал, если бы не понимал, что покойный Волков не ошибался. Но как доказать, что олигарх способен покуситься на власть? Надо будет прощупать нового премьера, попытаться действовать через него, тем более кое-какие данные указывали, что именно этого, недавно еще не известного никому человека готовят на роль преемника. Может быть, он сумеет понять серьезность положения? Все-таки свой человек, разведчик, хоть и невеликого чина.
20
Октябрьским утром к засыпанному свежевыпавшим снегом причалу магаданского рыбного порта стал плашкоут, доставивший груз из Охотска. После разгрузки команда, не желая раскошеливаться на гостиницу, набрала водки и занялась активным отдыхом на борту. А сошедшие на берег три молчаливых пассажира уехали в город, где ни один из них ни разу не был, но каждый хорошо знал все улицы по фотографиям и видеосъемкам. В городе они разделились. Двое, подстраховывая друг друга, целый день водили указанный заказчиком объект, а третий зашел в Педагогический институт, где переписал расписание занятий на завтра. Потом он подошел к стоянке такси и долго присматривался к водителям. Трудно сказать, чем приглянулся ему туповатого вида парень на старенькой белой «тойоте», но мужчина подошел к нему, и они долго о чем-то говорили. В завершение разговора в кармане таксиста оказалась стодолларовая бумажка, они стукнули друг друга по рукам и разошлись.
Ночь все трое провели в гостинице учебного комбината, где целый этаж был оккупирован китайцами, торгующими на популярном в городе китайском рынке. Они справедливо решили, что лучше делить кров с тихими, вежливыми азиатами, чем с перепившимися земляками-матросами.
Назавтра двое с утра снова приняли объект прямо около дома, довели его до института, где остались караулить на улице, терпеливо снося усиливающийся морозец. После занятий объект съездил домой на обед и снова вернулся в институт, где пробыл до самого вечера, репетируя со студенческой командой КВН. Когда объект, выйдя из института, сел в автобус, на улице было уже совсем темно. Приблизившись вплотную в толчее на задней площадке, один из них незаметно вонзил приготовленный шприц в туго обтянутое джинсами бедро. Средство было проверенное, моментального действия, и никто из пассажиров не обратил внимания на двух мужчин, выводящих под руки из автобуса нетвердо стоящую на ногах девушку.
Пропуском на территорию рыбного порта послужила купюра не очень большого достоинства, получив которую охранник немедленно открыл шлагбаум перед белой «тойотой»-такси. На пьяную девку в машине он и вовсе не обратил внимания. Когда в порт после удачного лова приходили большие суда, ему приходилось пропускать на территорию по нескольку набитых проститутками микроавтобусов. Девки выстраивались вдоль причала, и веселые моряки важно прохаживались вдоль строя, выбирая себе подруг на ночь.
Команда плашкоута, непохмеленная и оттого злая, была готова к отплытию. Даже полученные немалые деньги, и еще б'oльшие, обещанные по окончанию рейса, не могли облегчить страдания жаждущих душ. Даже то, что новый пассажир оказался пьяной до невменяемости девчонкой, удивило моряков меньше, чем тот странный факт, что они уходят из Магадана порожняком.
Назавтра, далеко в открытом море, команда едва не подняла бунт. Капитан плашкоута, увидев, что девчонку, все еще не пришедшую в себя, укладывают в большой пластиковый контейнер для крабов, заявил, что на уголовщину они не подписывались, и пригрозил, что по прибытии немедленно пойдет в милицию. Двое уже доставали из-под курток большие и страшные пистолеты, но старший погасил волнения в зародыше, вручив капитану две пачки новеньких пятисотрублевок.
Ближе к вечеру на горизонте показалось идущее параллельным курсом быстроходное судно и быстро нагнало плашкоут. Пассажиры велели капитану остановить машину и лечь в дрейф. Неизвестное судно подошло вплотную, с него опустили таль, к которой пассажиры прицепили контейнер с пленницей. Старший из пассажиров по веревочному трапу ловко поднялся на борт, а двое других остались на плашкоуте. Через полчаса неизвестное судно исчезло за горизонтом.