Дети ангелов

Козловский Юрий Николаевич

Рано утром Карл вызвал Водяного и, тщательно проверившись на предмет прослушивания, что давно вошло у него в привычку, долго и подробно инструктировал его.

Вайсман вовсе не собирался, подыгрывая Сидорину, допускать взрыв супермаркета. Ему этот взрыв не приносил никаких дивидендов. Совсем другое дело, если на воздух взлетит, к примеру, какая-нибудь синагога, а еще лучше – мечеть. Если после этого натравить свору прикормленных журналистов, то весь мир увидит истинное лицо российской власти, допускающей разгул национализма и ксенофобии. Поэтому он поручил Водяному любым способом скрутить чеченца еще до подъезда к супермаркету, подогнать Камаз к соборной мечети в Выползовом переулке и подорвать его с помощью радиоуправляемого

взрывателя вместе с террористом.

Когда Хасиев появился у Водяного, тот только что вернулся из Москвы и поджидал чеченца, но виду, конечно, не подал. Оценив физические кондиции террориста, Водяной понял, что в открытой схватке с ним он наверняка проиграет, но, если использовать фактор неожиданности, например дубинкой по голове, то можно справиться с любым.

Ночью, когда лагерь сатанистов затих, мимо бродившего по территории караульного, вооруженного спрятанным под куртку пистолетом Стечкина, бесшумной тенью скользнул человек, затянутый в облегающий комбинезон грязно-белой раскраски. Раскраска соответствовала цвету снега, целые сугробы которого намело за два предыдущих дня, и человек был неразличим на их фоне. Добравшись до стоявшего в стороне от остальных зданий склада, он быстро справился с двумя замками – огромным навесным и довольно сложным врезным, и проник внутрь. Тут диверсант надел на голову ремешок с налобным фонариком, дающим узкий направленный луч, включил его и осмотрелся. Мешки с сахаром были сложены двумя штабелями около дальней стены. Человек пощупал мешок из того штабеля, что был поменьше, и определил там настоящий сахар.

Переместившись к другому штабелю, он вытащил один мешок, причем не поленился достать его из самой середины, аккуратно распустил шпагат, которым была зашита синтетическая ткань, распорол полиэтиленовый вкладыш и попробовал содержимое на ощупь. Убедившись, что там именно то, что требовалось, диверсант достал из нагрудного кармана пластиковую коробочку и затолкал ее в середину мешка. Потом заклеил разрез в полиэтилене мягкой клейкой пленкой, а тканевый мешок застрочил с помощью маленькой ручной швейной машинки, используя при этом родной шпагат.

Закончив работу, человек полюбовался на шов, оценил его на отлично и вернул мешок на место, в середину штабеля. Дальше все происходило в обратном порядке. Он закрыл с помощью отмычек замки, потратив на это чуть больше времени, потому что закрыть всегда сложнее, чем открыть, так же незаметно проскользнул мимо караульного и растворился в ночном лесу. С неба все еще продолжал падать снег, жалкие остатки яростного циклона, пронесшегося над Европой, и к утру он засыпал все следы.

17

В ночь с двадцать девятого на тридцатое декабря Сидорин не стал ложиться спать. Он в тысячный раз прогонял в компьютере свою заветную игру и никак не мог поверить, что наконец-то все кусочки мозаики легли на свои места. Он то яростно терзал клавиатуру, вводя все более сложные задачи, то вышагивал по просторному кабинету, то останавливался около окна, вглядываясь в непроглядную ночную тьму. До заветного мига оставалось всего несколько часов, а потом начнут собираться гости, Роберт подаст сигнал, и зазвучат фанфары, возвещая начало бала. Так он образно представлял себе то, что должно было произойти завтра.

От Вайсмана Сидорин знал, что к полудню обе группы долгожителей соберутся на станциях метро, одна на ВДНХ, другая на Новокузнецкой. Также Роберт оборудовал на всякий случай еще семь станций и был уверен, что никому уйти не удастся. Технические специалисты нашли способ вывести сигнал от камер наблюдения станций метро на монитор в кабинете Сидорина. Теперь он мог убедиться в том, что все гости собрались, и наблюдать за их агонией в режиме реального времени.

Роберт снова уселся за компьютер и стал щелкать мышкой,

выверяя хронометраж завтрашнего дня. Все будет зависеть от того, когда соберутся на станциях обреченные на заклание. Но, во всяком случае, это произойдет не позже полудня. При одновременном возникновении такого количества трупов начнется паника, и спецслужбы собьются с ног, пытаясь понять, что происходит в городе. Они не успеют разобраться с подземной бойней, как на кольцевой дороге прогремит мощный взрыв и Москву охватит ужас. Обыватели бросятся прятаться по домам, побегут из метро как ошпаренные. Президенту, разумеется, придется отменить запланированную на тридцать первое речь, а тут еще в рядах власти произойдет несколько загадочных смертей, и паника достигнет апогея.

Вот тут Роберт и появится на сцене. В своем телевизионном выступлении, организованном прямо из этого кабинета, он назовет виновников и организаторов хаоса, кавказских террористов, вынесет им приговор и тут же приведет его в исполнение, гуманно обойдясь без смертных казней. Картинки расправы с подлыми врагами будут транслироваться по всем каналам в сопровождении специального комментария. Если силовики попытаются вмешаться, придется слегка проредить ряды их руководства.

Он не будет высказывать никаких властных претензий, чтобы не спугнуть «электорат». Сами придут и сами попросят… Новый, двухтысячный год станет для этой страны первым годом новой эры, эры Роберта Капитоновича Сидорина. Никто больше не назовет эту фамилию неблагозвучной, ее будут произносить с торжественным придыханием.

Роберт встал из-за стола, стряхивая сладкое наваждение, и отправился еще раз проверить готовность генератора, смонтированного в освинцованном бетонном бункере во дворе недалеко от дома. Потом провел тренировочные учения с охраной, дав вводную «нападение на дом». Вспомнив, что Скворцов так и не появился, Сидорин разволновался и, несмотря на глубокую ночь, распорядился разыскать предателя и доставить его в поместье. Когда ему доложили, что тот сломал ногу и лежит в больнице, успокоился и отменил приказ. Пусть полежит, никуда теперь не денется.

Ночь, казалось, длилась бесконечно.

Старший лейтенант Крамаренко, командир первого взвода первой роты отдельного батальона радиоподавления, месяц назад передислоцированного в Москву из Тамбова и с тех пор стоявшего на непрерывном боевом дежурстве, смертельно хотел спать. Дежурства и без того – восемь часов через шестнадцать, а тут еще заболел сменщик, командир третьего взвода лейтенант Пыжиков. Умудрился подхватить где-то пневмонию и надолго выбыл из строя. Теперь дежурить пришлось восемь через восемь, и когда это кончится, не знал никто. Лена, с которой Крамаренко расписался всего полгода назад, уехала к родителям в Новосибирск, чтобы не платить одной за дорогую съемную квартиру в Тамбове. Не вызывать же ее в Москву, где офицеры батальона, включая командира, жили вместе с солдатами в огромном спортзале военного городка, на территории которого развернули свои радиостанции. Да и деньги еще даже за июль не выплатили, хотя уже Новый год на носу. Тоска!

До утра, а соответственно и до конца смены, оставалось еще три часа, а в глаза уже требовалось вставлять распорки, потому что синусоиды на дисплее стали сливаться в абстрактную картинку. Крамаренко пощипал себя за ягодицу, пытаясь прогнать сон, а когда понял, что из этого ничего не получится, посадил за пульт своего замкомвзвода, сержанта Потапова, и вышел на морозец. На асфальтированном плацу военного городка в три ряда были выстроены тридцать шесть машин с большими зелеными будками, и в каждой из этих будок несли службу недоспавшие и оттого злые солдаты и офицеры батальона. Они день и ночь слушали эфир, готовые в любой момент заглушить вражеский сигнал, направленный на подрыв боеготовности Российской армии. Так, во всяком случае, говорили им на политинформации.