Дети Арбата
Шрифт:
Он молчал, потом вдруг улыбнулся, попытался взять Варю за руку.
– Подожди, Ляленька, не горячись. Я понимаю, ты сердита, но ведь мы с тобой не так уж и плохо жили. Ты делала все, что хотела: работать – пошла работать, хочешь поступить в институт, я тебе помогу, ты за мной как за каменной стеной.
Она отняла руку.
– Не строй, Костя, иллюзий. Все кончено.
У него злобно дернулись губы.
– Нет! Ты обещала подождать, пока я найду комнату. А теперь я остался на улице, мне ночевать негде.
– Неправда.
– Нет, – он скривил губы, – нет, не в расчете, далеко не в расчете. Что ты обо мне сказала Софье Александровне?
– Я? Ничего.
– Врешь!
– Я не вру. Я ей рассказала только про накидку, обязана была рассказать, иначе она обратилась бы в милицию и у тебя были бы неприятности. Ей и рассказывать нечего, она все хорошо видит. Ты обещал не приносить домой ружья, а вчера принес. Мне все надоело, и я ушла. А ты поступай как хочешь.
– Я знаю, как мне поступать, за меня не беспокойся, – мрачно проговорил Костя, – с этой мадамой я рассчитаюсь, она у меня свое получит, кровью будет харкать…
– О ком ты говоришь? – не поняла Варя.
– О твоей Софье Александровне, старой стерве, я ей припомню кое-что, она у меня попляшет. «У нас нет закона, одно беззаконие…» И насчет товарища Сталина… У нее, видите ли, сыночка посадили, так она уже поносит наше правительство…
Варя ожидала всего, только не этого.
– Костя, что ты говоришь?! Опомнись!
– Как вы со мной, так и я с вами. Тряпки мне вернула, думаешь тряпками откупиться. Не пройдет!
– Ах ты негодяй! – задыхаясь, крикнула Варя. – Доносчик, вот ты кем оказался. Только попробуй! Ничего ты Софье Александровне не сделаешь, запомни это! Скажешь о ней хоть слово, я подтвержу, что не она, а ты все это говорил, ты, понимаешь, ты. Я единственный свидетель, и поверят мне, а не тебе. Я скажу, что ты оговорил ее из мести, она не позволяла тебе держать в доме оружие, а ты держал на режимной улице. Только шевельни пальцем, только тронь Софью Александровну, я тебя в порошок сотру. И тебе никто не поможет – все эти Рины, Левочки, все тебя продадут.
Она не могла говорить. Гнев, злоба, возмущение душили ее.
– Говори, говори, в последний раз говоришь, в последний, – голос Кости перешел на шепот, – в последний, потому что я сейчас тебя застрелю!
И как только он это сказал, Варя мгновенно успокоилась. Он держал руку в кармане, у него был револьвер, «смит-вессон», он как-то показывал ей, сказал, что револьвер какого-то знаменитого приятеля, он его взял для починки, врал, конечно, всегда врал. Но Варя его не боялась ни чуточки, не застрелит, побоится. И на Софью Александровну не донесет, тоже побоится. Ею овладели лихость, бесшабашность – пусть попробует, пусть!
– Да? –
В окнах раздвигались занавески, люди вглядывались в темноту.
Варя продолжала кричать:
– Ну, стреляй, что же ты не стреляешь, трус, дерьмо!
– Эй, что там происходит? – раздался из окна громкий мужской голос.
В переулке начали останавливаться прохожие.
– Не ори, психопатка. Все равно ты от моей руки не уйдешь.
Повернулся и быстро пошел по переулку.
– Я собиралась идти искать тебя, – сказала Нина, когда Варя вернулась домой. – Что произошло, если не секрет?
Варя засмеялась.
– Ничего особенного, грозился застрелить.
– Это еще что за новости?! – возмутилась Нина. – Он забыл, где живет?!
– Он просто дурак, ничтожество.
На следующий день сразу после работы Варя зашла к Софье Александровне.
Та, сидя за столом, писала, видимо, письмо Саше.
– Ну, Софья Александровна, расскажите, как все было?
Софья Александровна отложила в сторону перо, сняла очки.
– Велела ему уйти. Он поартачился, потом ушел.
– Нет, расскажите подробнее, прошу вас.
– Я ему сказала, что запретила приносить в дом ружья, а он приносит, я сделала тебе выговор и ты ушла к сестре, и его я прошу уйти, тем более соседи возражают против того, что дверь из-за него не берется на цепочку. Он начал грубить, грозиться, болтать всякую чепуху, что я спекулирую этой комнатой…
– Негодяй!
– Я ему объявила, что сегодня же возьму дверь на цепочку и никто ему не откроет, а если будет ломиться, вызовем милицию, заявим, что он спекулирует ружьями, человек без определенных занятий, все соседи против него, и в домоуправлении несколько раз спрашивали, и участковый им интересовался. Он опять начал меня пугать, я ему сказала: «У меня сын арестован и выслан, я уже знаю дорогу и к прокурору, и к следователю, и к адвокату, вы меня ничем не напугаете, вы лучше о себе подумайте, и если вы завтра утром не выедете, то пеняйте на себя, я ни перед чем не остановлюсь». С этим и вышла. А утром он выехал со своими вещами.
– Как со своими? А мои?
– Твои он оставил.
– Чтобы иметь повод явиться за ними.
– Может быть, надеется, что помиритесь?
– Этого он не дождется.
– Чего я никак не думала, – сказала Софья Александровна, – это то, что он оставит ключи, думала, придется врезать новые замки.
– Предусмотрительный, – усмехнулась Варя. – Если в квартире случится кража, то на подозрении будут те, кто имел ключи, вот он вам их и вернул.
– Возможно, – согласилась Софья Александровна.