Дети Бога
Шрифт:
Чаще всего она оказывалась в аэропорту, ожидая, когда объявят вылет ее самолета, или на каком-нибудь железнодорожном вокзале; в этих снах София знала, что где-то ее ждет Джимми. Иногда она шла по знакомой улице, в Токио или Варшаве. Но чаще пребывала в некоем несуществующем месте, которое лишь символизировало Землю. Во сне София почти всегда была одна, но как-то она сидела в кафе, прислушиваясь к разговорам за ближними столиками, и тут вошел Сандос — как обычно, опоздав. «Где мы были?» — спросил он, усаживаясь напротив нее. «Мы были в любви», — ответила София и проснулась, испугавшись, что во сне сказала то, о чем никогда не говорилось наяву.
Окруженная шелестом ночного леса, она лежала с открытыми глазами, сортируя обрывки реальности, из которых был соткан этот сон. Кафе находилось, конечно же, в Кливленде. «Сколько лет прошло с нашей
— Сипадж, Фия, — как-то спросила у нее Ха'анала, дочь Супаари, — тебя не печалит, что твои люди оставили тебя одну?
— Ничего не происходит без причины, — ответила София девочке. — Теперь мой народ — руна, так же как и твой.
Она произнесла это с яростной, непритворной убежденностью, поскольку ее личную, маленькую грусть давно заслонило чистое и бескорыстное возмущение рабской зависимостью руна. София нашла цель своей жизни на Ракхате. Она прилетела сюда, дабы научить варакхати единственному слову: справедливость.
По всему крупнейшему материку Ракхата безмолвное негодование наконец обрело голос — стараниями Супаари ВаГайджура, Джалао ВаКашан и их последователей. Обычное оружие бессильных: неискренняя покладистость и притворное неведение, кражи и мелкие препоны, нерасторопность и симуляция непонимания, — все было отброшено ради ошеломительной, воодушевляющей силы. Подобно спящим, очнувшимся от расслабляющего сна, руна пробудились, высвободив мощь, чей потенциал прежде сознавали только джана'ата и обоснованно страшились ее.
После первой вспышки мятежа, когда были освобождены Гайджури Агарди, восставшие стали использовать политику запугивания. Просыпаясь утром, глава джана'атского семейства обнаруживал, что рунские слуги покинули дом, а на спальном гнезде, рядом с его горлом, лежит нож. Если у него была хоть капля здравого смысла, он бежал на север, прихватив с собой семью. Конечно, иногда повстанцам давали отпор. Но знание — сила, а София Мендес по-настоящему просветила руна.
Она снабдила их схемами коммуникационных и вычислительных приборов, более совершенных, чем у джана'ата, а также пониманием, что такие вещи можно изготовить: получив зерно идеи, руна умели воплощать ее быстро и созидательно. Радиооборудование, сделанное руками руна, прежде служило джана'атским властям; теперь его модифицировали, чтобы спутники, запущенные на орбиту экипажем «Стеллы Марис», использовать для мгновенной коммуникации рунской армии. Спустя какое-то время все молодые офицеры выучили английский — такой же невзламываемый шифр, каким на Земле являлся язык навахо в годы Второй мировой войны. — Используя возможности «Магеллана», София обозревала континент на протяжении почти сорока градусов по каждую сторону экватора — из этого диапазона выпадали лишь южный океан да суша севернее гор Гарну. Укрываясь в Труча Саи, она предоставляла сводки погоды и состояния судоходных рек; выслеживала небольшие мобильные отряды джана'атских военных, которых можно было перестрелять, когда они оказывались в местности, устраивавшей рунских женщин, не стесняемых традициями формального боя. Когда джана'ата отступали в районы, где им было легче защищаться, София находила огороженные участки, где держали домашних и призванных на военную службу руна. Туда можно было нацелиться и атаковать при красном свете, разом освобождая пленников и заставляя джанада голодать, вытесняя их дальше на север.
— Но разве тебя не тянет к твоим соплеменникам? — спросила Ха'анаяа.
— У меня есть ты и твой отец. Есть Исаак и руна, — сказала София. — У меня есть все, что мне нужно.
— Правда, мама?
— Правда! — воскликнула София. — Я благодарна за то, что у меня есть, Ха'анала.
Она могла прибавить: «Желать большего значит искать разочарования». Но София Мендес давно изгнала такие мысли.
В моем положении есть и плюсы, напомнила себе София. На Земле ее сын стал бы изгоем, но здесь, в лесу, под бдительными взорами сотни отцов, в безопасности были все дети — больные и здоровые, проворные и заторможенные. Никого не отвергали, как слишком хилого или чересчур странного. В Труча Саи разрешались дефекты — единственное место на Ракхате, где такое позволялось. Руна ничего не требовали от Исаака. Они не осуждали его и не считали придурком, не обращали внимания, когда Исаак учился контролировать свой кишечник, или на то, что он ходит нагишом.
И хотя Исаак был глух к эмоциям других людей, здешний мир он ощущал. Тут были вьющиеся растения, на которых можно раскачиваться, и нижние ветви у'ралиа, по которым можно карабкаться или ходить — с его до странности совершенным чувством равновесия. Была грязь, которую можно шлепать, бросать, выжимать между пальцами рук иди ног, была вода, в которую можно бросаться, падать спиной или плавать е ней. Были огромные, отполированные рекой валуны, по которым можно соскальзывать вниз — снова и снова, хлопая от восторга в ладоши; обилие гладких камушков, устилавших русло реки, — их можно собирать и укладывать ряд за рядом, в строгие прямые линии, которые, как осознала с некоторым испугом София, были сгруппированы в простые числа: 1, 3, 5, 7, 11, 13 и так далее. Здесь, в Труча Саи, деревья шептали Исааку, а ручей журчал для него. Дождь его омывал. Иногда к нему подходили звери, потому что он мог подолгу оставаться неподвижным.
— Сипадж, Фия, когда мы пойдем в город? — спрашивала Ха'анала. — А у всех людей там по пять пальцев или по три?
— Для тебя в городах слишком опасно, — отвечала София.
— Но другие девушки ходят в города!
— Они солдаты. Поймешь, когда станешь старше.
— Ты и в прошлый раз это говорила. Кое-кто теперь старше! Когда ты объяснишь?
— Сипадж, Ха'анала, не делай фиерно. Прислушайся к грому!
— Ты говорила, что на самом деле люди не могут менять погоду!
— А что меняет погоду? — спросила София, радуясь, что девочка отвлеклась.
В разгар войны София Мендес поняла, что могла бы стать учителем, если бы ее собственное детство не прервалось так внезапно и трагически. Ясность ума и привычка к организованности, способность любой процесс раскладывать на этапы и шаг за шагом преподносить новичку — все эти качества, некогда сделавшие Софию превосходным специалистом по искусственному интеллекту, ныне служили ее многочисленным ученикам.
Рунские дети отлично ладили с мнемоникой, созданной Софией для того, чтобы им было легче запоминать названия солнц, рек, городов, химических элементов, таблицу умножения. София позволила детям учить ее ботанике, узнанной ими от своих отцов, а затем вместе с детьми создавала новую таксономию применения, структуры и размещения, с удовольствием наблюдая, как они классифицируют животных, звук — и, слова, камни, пытаясь установить логические связи и найти остроумные решения проблем, которые сами себе ставили.
Эти руна были гораздо смекалистее кашанских детей, которых София знала раньше. Вначале она сочла это своей заслугой как учителя, но по прошествии времени поняла, что их смышленость в немалой степени обусловлена нормальным питанием — их не держали на скудном рационе джана'атские скотоводы, стремящиеся контролировать их репродуктивный статус, их труд и их жизнь…
«Джанада, наверное, знали, что это задерживает у руна также и развитие ума», — поняла София. Она вспомнила стихи, звучавшие во время восстания обреченного варшавского гетто: «Мясо непокорное, мясо мятежное, мясо сражающееся! Мясо в полный голос…» — «На сей раз, — подумала она, — мясо станет победоносным. Мы разорвем путы несправедливости, сломаем хомуты и выпустим угнетенных на волю! Мы поступаем правильно».
С упроченной убежденностью София вернулась к обучению рунских детей, чтобы они смогли достойно жить в условиях свободы, за которую сражаются их матери.
Она обнаружила, что даже Исаака можно обучать. Вернее, он способен учиться, если София ведет себя осторожно, стараясь не вторгаться в его мир. Она поручала компьютерному блокноту доставлять Исааку ее послания — через тайные барьеры и незримые стены, отгораживающие его от остальных; для нее это был самый верный способ дотянуться до Исаака, если не считать песен. Ему нравились упорядоченные ряды клавиатуры, и когда София впервые показала, как ею пользоваться, Исаак пришел в радостное неистовство от того, как клавиатура посылает буквы и символы маршировать через экран в совершенной бесконечной прямоугольности. В своей добродушной, тактичной манере руна проявляли недовольство, когда Исаак хлопал в ладоши и вопил, наслаждаясь парадом букв; София узнала, что если сидеть рядом с ним и выхватывать у него блокнот в момент, когда начинается фиерно, то Исаак быстро утихомиривается. За несколько дней Исаак научился сдерживать свое буйство, из-за которого, как он понял, его лишают сокровища.