Дети драконов
Шрифт:
Айна. Поиски
1
Зеркало в этой просторной светлой комнате было высоким и чистым, оно отражало людей в полный рост – такими, какие они есть на самом деле, не пытаясь приукрасить. Глядя на своего двойника по ту сторону посеребренного стекла, Айна видела обнаженную молодую женщину с небрежно распущенными после сна волосами и слишком темными настороженными глазами. Женщину с налитой грудью и стройной фигурой, ничем пока не выдающей того, что сокрыто внутри.
Айна медленно провела ладонью по совершенно плоскому животу и улыбнулась задумчиво.
На сей раз не Фарр, но она сама догадалась первой.
Чувство
В своей правоте она убедилась очень быстро – скверные дни так и не пришли, а нутро ее с того самого утра стало необычно чувствительным к запахам еды, будь то жареные овощи или слишком ароматный зубчик чеснока на блюде с мясом. Да только это казалось сущей мелочью в сравнении с тем, что Айна переживала в первый раз, когда вообще не могла смотреть в тарелку. Тогда она даже дышать боялась, опасаясь расплескать содержимое своего желудка и постоянно испытывала ужасную слабость... А теперь новая жизнь, единожды заявив о себе, более ничем не отравляла существование Айны. С этим ребенком внутри она ощущала себя так хорошо, словно он был вылеплен совсем из другой материи.
Фарру она сказала не сразу: не потому, что скрывала – просто почти не видела его в те дни. Он рано уходил и поздно возвращался, тщательно замалчивал свои тревоги. Вот только они все равно проступали в его лице и в слишком скупых, слишком сдержанных движениях.
Услышав радостную новость, принц не огласил их покои криками восторга, поначалу он и вовсе ничего не сказал... Но в его широко распахнувшихся глазах Айна увидела такой бездонный океан, что поняла сразу – это тот случай, когда никакие слова не способны выразить всю глубину чувств.
С того дня Фарр, и без того всегда удивительно чуткий, стал относиться к ней еще трепетней, еще нежней. Подчас рядом с ним Айна ощущала себя драгоценным сосудом тончайшего стекла и не всегда понимала, какие чувства вызывает у нее это ощущение – радость или раздражение. Ей нравилась забота, но она вовсе не хотела думать о себе как о хрупком создании. Напротив, чем дальше, тем больше ее тело наливалось силой и обретало восхитительную крепость. В эти дни Айне, как никогда прежде, нравилось смотреть на свое зеркальное отражение. Особенно тогда, когда кроме нее самой и Фарра в этих покоях не было никого. Когда она могла оставить в стороне все свои наряды, а вместе с ними – и необходимость соответствовать чьим-либо ожиданиям.
Это было одно из ее условий.
Никакой прислуги в комнатах, предназначенных для принца и его жены.
По крайней мере, пока она сама не выразит желание увидеть одну из тех женщин, что были призваны помогать новоявленной принцессе с ее туалетами и прической.
Принцесса!
Боги, как же странно было слышать это! Как странно понимать, что отныне она – часть королевской семьи и будущая мать наследников престола...
Айна усмехнулась, вспоминая тот день, когда впервые за много лет вновь ступила под своды Солнечного Чертога. Фарр ни на миг не потрудился сохранить их союз в тайне. О, нет. Едва только подали трап, он первым ступил на него, крепко сжимая ее ладонь в своей руке. И даже распоследний дурак без труда мог понять, что это не было жестом вежливости и не имело никакого отношения к обязательному дворцовому этикету...
Понял это и король, встречавший их на берегу.
И прежде, чем он успел задать хоть один вопрос о нападении или о том, где демоны носили наследника последние полгода, Фарр решительно представил ему свою невесту... Выражение глаз у Его Величества сделалось до того странное, что Айна даже испытала к нему некоторое сочувствие. К его чести, король Руальд тоже умел держать лицо: он быстро овладел собой и лишь церемонно коснулся губами ее чуть дрогнувших пальцев.
О чем в тот день говорили отец и сын за стенами королевского кабинета Айна так и не узнала, но чутье подсказывало ей, что беседа эта едва ли носила приятный характер. Вечером Фарр вернулся к ней таким, каким она не видела его почти никогда – мрачным и полным гнева. Этот гнев он попытался наскоро засунуть поглубже, но не особенно преуспел... Разумеется, Айне хватило ума ни о чем его не спрашивать. Он пришел – и это главное. Пришел и больше не уходил до самого утра, призрев все правила о том, как именно надлежит вести себя жениху по отношению к невесте... Впрочем, свадьба была назначена так скоро, что это уже и в самом деле не имело никакого значения. Тем более, что весь дворец знал об их давней связи.
Не прошло и недели, как они обручились в маленькой, закрытой от всех дворцовой часовне, где кроме священника и короля присутствовали лишь двое хранителей колец – Лиан и Шуна. Более скромную церемонию было бы сложно представить, но Айну это вполне устраивало. Она жалела лишь об одном – что в такой важный день здесь не было других дорогих ей людей: Элеи с Патриком, Эни и Ниссы, а еще... ее матери. Позже она несколько раз бралась за письмо для Миры, но всякий раз перо выпадало у нее из пальцев прежде, чем хоть одно слово успевало соскользнуть с его остро наточенного кончика. Никогда не имевшая трудностей в том, чтобы выразить свои мысли на бумаге, на сей раз Айна не представляла, как рассказать матери о том, что отныне ее странная непутевая дочь – жена принца и сама носит титул принцессы...
Дурацкий этот титул она никак не могла до конца приложить к своей персоне, ощущала себя самозванкой и чужачкой среди ярких нарядных дам, которые наверняка без конца судачили о странном выборе принца за спиной у его жены. Зато при личной встрече были сама сладость – медовые улыбки, изящные реверансы, исполненные пиететов слова... Айна никак не могла бы упрекнуть их в непочтении.
Во всем дворце имелась только одна особа женского пола, которая с полнейшим небрежением относилась к ее новому статусу и всем этим правилам этикета: Шуна, как и прежде, звала Айну по имени, а во время вечерней трапезы в покоях молодых супругов могла без малейшего стыда позаимствовать ее бокал или утащить кусок еды из тарелки.
И Айна была ей за это бесконечно благодарна.
Когда пришло время выбирать хранителей для колец, она, не раздумывая, сообщила Шуне, что со своей стороны желает видеть у алтаря именно ее. Удивление степной девчонки было глубоким и неподдельным.
«Но... почему?»
«А кто, если не ты, – сказала ей тогда Айна. – Кто еще в этом огромном дворце знает меня лучше? Кому еще тут есть до меня дело?»
Ответом ей была такая улыбка, от которой у Айны разом вспыхнули щеки.
«Это точно... – прошептала Шуна, коснувшись губами ее уха. – Я тебя з н а ю»