Дети, которые хотят умереть

Гаd Григорий

Волк сомкнул клыки. Андрей резко выкрутил руку выпускника вверх и назад. Сустав переломился и треснул. Кость вылезла из лопнувшей кожи и натянула рукав кимоно. Блуд зарычал.

Волк выпрямился, следом встал и Андрей. Кровь стекала по щиколотке из рассеченной икры. Хромая, Андрей подошел к своему мечу, знакомая стертая рукоять легла в руки. Волк шел рядом, зверь тоже хромал.

Приблизилась Рита. Она сказала:

— Ты все же встал.

Обнаженный вакидзаси в белых руках поник острием вниз, слово увядший цветок.

Не

оборачиваясь, Андрей сказал: «Рано просыпаться, одна наложница все еще не расплатилась со мной».

Блуд перевернулся на спину, длинные ноги в сандалиях бешено колотили по полу. Совсем недавно сильные руки висели безвольными плетьми. Из подмышки торчал меч.

— Блуд-сан, утром ты не возражал, чтобы я превратил тебя в ежа, — сказал Андрей, — так начнем.

Андрей вонзил катану в сломанную руку Блуда, туда, где твердая кость натянула ткань формы. Волк тут же вогнал клыки в кровавое месиво вокруг клинка.

Блуд закричал, крик сразу перетек в львиный рев. Прибитый к полу двумя клинками, одиннадцатиклассник все еще оставался хищником.

Андрей прохромал к Нелеппу, волк ковылял возле ноги. Лощеный двухмордый сидел в луже крови и безучастно посмотрел на восьмиклассника, когда Андрей сказал:

— Нелепп-сан, дай свой меч.

Нелепп моргнул раз, второй, сплюнул кровавую слюну и сказал:

— Чего?

— Твой меч, — повторил Андрей и протянул руку, — живо дай.

Пожав плечами, Нелепп указал на клинок у ноги. Андрей подобрал меч, вернулся к Блуду. Волк не отставал.

— Еще одна иголка, — сказал Андрей. Острие меча пробило коленную чашечку Блуда насквозь, сталь звякнула о пол под ногой. Блуд стиснул зубы. Казалось, все раны на его лице шипели как гнездо змей.

Волк бросился грызть расколотое колено.

Андрей повернулся к Рите и сказал:

— Амурова-сан, дай свой меч.

Рита посмотрела на кровавую гримасу Блуда под ногами и отдала вакидзаси.

Андрей воткнул меч вниз не глядя. Вторая коленная чашечка хрустнула под ударом короткого клинка. Брызжа изо рта кровью, Блуд засмеялся-залаял как собака.

— Все еще голосит как хищный зверь, — сказал Андрей. — Амурова-сан, принеси мою белую ручку.

Рита глянула так, словно это ее Андрей пытает:

— Куда девалось твое глиняное сердце?

— Живо иди, — сказал Андрей.

Рита пожала плечами и ушла, напевая свою Песню смерти. Андрей навис над Блудом и спросил:

— Все, что ты делал с лицом, — так ты готовился к этому дню, к этой боли? — Андрей покачал головой. — К таким дням нельзя подготовиться. Они как буря, которая сдувает цель твоей жизни в пропасть.

Так ведь, сенсей? Верный вопрос — это «А не пойти ли тебе в задницу, старый узкоглазый пердун?».

Сзади застучали сандалии Риты.

— Господин, а ведь ты согласился умереть ради меня.

Андрей обернулся, заостренная металлическая стрелка коснулась плоской гранью его горла. Волк прекратил грызть второе колено

Блуда и посмотрел на Риту.

Рита вдавила глубже стрелку в горло Андрея и сказала:

— Не хочешь снова попробовать оттолкнуть меня?

Вспоминается последний сон, где клинок из чресл Андрея вонзился в Риту, а Рита всадила пальцы-кости в его глаза. Вспоминается экстаз смерти из сна, опьянение от двойного самоубийства. Мы все хотим восхитительного конца. Рита и Ява, Видждан и Апостолова, Красоткин и Губительный Вихрь, Блуд и Лис. Мы все убиваем друг друга, чтобы в итоге кто-нибудь подарил нам такой конец. Мы все смертоголики. Жизнь — наш враг.

— Нет, — сказал Андрей, — хочу быть ближе к тебе. Настолько близко, насколько это вообще возможно. Даже если наши тела не выдержат и разорвутся. Даже если придется убить тебя или умереть самому.

Брови Риты взлетели вверх, наложница крепче сжала стрелку. Андрей резко ударил плечом по ее руке. Кисть Риты сползла ему на грудь, Андрей захватил белую руку, твердые пальцы вывернули тонкое запястье и забрали стрелку.

Рита стояла перед ним безоружная. Она не отступила, не убежала или не бросилась к мечу, торчавшему в колене Блуда. Потому что Андрей только что пообещал ей восхитительную смерть.

Андрей взял лицо Риты и поцеловал ее губы. Во рту Риты словно растаял сахар, такой сладкой была ее слюна.

Наложница в его руках расслабилась, стала чудесно мягкой. Не отрываясь от ее губ, он гладил Риту по шее, щекотал за ухом.

Язык Андрея глубоко вошел в ее глотку, и она ахнула. Где-то по ее белому телу под одеждой одновременно елозил шершавый язык волка.

Губы Андрея стиснули нижнюю губу Риты. Оба они застонали, а волк внизу подвыл их Песне страсти.

Спустя века или тысячелетия Андрей оторвался от Риты, а она жадно спросила:

— Уже все?

— Мой язык когда-нибудь обязательно перекроет доступ воздуха к твоей гортани, а ты обязательно раздерешь зубами мне горло, — сказал Андрей. — Когда-нибудь мы восхитительно убьем друг друга, но не сегодня.

И Андрей повернулся к Блуду. Выпускник уже закрыл глаза и еле слышно сипел.

Андрей толкнул рукоятку катаны в его пробитом колене. Веки на глазах Блуда распахнулись, глухой рык вырвался из глотки.

— Нет, нет, — сказал Андрей. — Ежики не рычат.

Андрей сел Блуду на грудь, сломанное ребро хрустнуло под задницей восьмиклассника.

— Рычат медведи, львы, тигры, рыси, — сказал Андрей, наклонив лицо близко-близко к окровавленному лицу Блуда. — Рычат волки, но не ежики.

Андрей ударил по рукоятке меча в подмышке Блуда. Растревоженная рана вокруг клинка закровоточила. Волк наклонился к ней, шероховатый алый язык стал лакать кровь.

Блуд распахнул рот и заорал. Андрей резко вонзил металлическую стрелку ему под подбородок. Ладонь восьмиклассника хлопнула сзади по стержню, железное острие пробило язык и воткнулось в нёбо.