Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк.
Шрифт:
— Взгляни на это, — Барстоу кивнул в угол комнаты.
В инкубаторе находилось живое существо, маленький ребенок, однако не из тех, что ему приходилось видеть раньше. Лазарус в течение нескольких минут рассматривал его, а затем сердито бросил:
— Это еще что за чертовщина?
— Посмотри внимательнее, можешь даже взять на руки. Ты не причинишь ему вреда.
Лазарус последовал совету, очень осторожно взял существо на руки и с любопытством стал разглядывать его. Он пока что не мог сообразить, что это такое. Нельзя было сказать, что то был человек, однако не походил он и на отпрысков малышей. Может быть, на этой планете существует, как и на предыдущей, какая-то неведомая
Довольно странным показался Лазарусу и торс ребенка, хотя сразу он и не сообразил, почему. Ноги заканчивались не обычными человеческими ступнями с пальцами, а роговидными основаниями, похожими на копытца; кроме того, ребенок был гермафродитом, — эдакое милое маленькое двуполое создание.
— Это еще что такое? — спросил Лазарус, хотя в его мозгу уже мелькнула страшная догадка.
— Это Марион Шмидт, — ответил Барстоу, — родившаяся три недели назад.
— Что здесь произошло, ты можешь объяснить?
— Это значит, что малыши не менее искусны в создании людей, чем в селекции растений.
— Но ведь они обещали оставить нас в покое!
— Не осуждай их слишком. Мы позволили им это сделать. Первоначальная идея состояла лишь в некоторых усовершенствованиях.
— Ничего себе усовершенствования! Ведь это же просто мерзость!
— И да, и нет. Когда я смотрю на нее, у меня все внутри переворачивается — но на самом деле это нечто вроде супермена. Строение ее тела реконструировано для придания большей эффективности, наши наиболее явные изъяны устранены, а ее органы стали куда более чувствительными. Ты не можешь сказать, что это не человек, ибо перед тобой его усовершенствованная модель. Взять хотя бы вот эту лишнюю миниатюрную руку на запястье. Ею управляет дополнительный микроскопический глаз. Когда привыкнешь к самой этой мысли, то начинаешь понимать всю ее пользу. И все же с точки зрения землян она выглядит весьма отвратительно.
— Тут каждый может испугаться, — согласился Лазарус.
— Пусть это даже и усовершенствование, но в основе своей оно бесчеловечно!
— Во всяком случае, возникают определенные проблемы.
— Да еще какие! — Лазарус вновь посмотрел на существо. — Так ты говоришь, что на этих маленьких ручках имеются дополнительные глаза? Я бы сказал, что верится с трудом.
Барстоу пожал плечами.
— Я ведь не биолог. Но ты знаешь, что в каждой клетке тела содержится полный набор хромосом. Похоже, что можно наращивать глаза, кости или еще что-нибудь в любом нужном месте, если знать, как манипулировать генами в хромосомах. Малыши знают это.
— Я не желаю, чтобы мной манипулировали!
— Я тоже.
Стоя на берегу залива, Лазарус окинул взглядом долгожителей, которые пришли на общее собрание.
— Мне исполнилось… — начал он официальным тоном, затем вдруг осекся и, позвав к себе Либби, что-то прошептал ему на ухо. Видно было, как Либби сильно смутился и что-то прошептал в ответ. Они неслышно перебросились еще несколькими фразами, и наконец Лазарус продолжил собрание.
— Мне двести сорок один год, по меньшей мере, — заявил он. — Есть ли здесь кто-нибудь старше меня? — Это была не более чем формальность; все знали, что он самый старший, а самому Лазарусу казалось, что он вдвое старше своего возраста.
— Собрание
— Продолжайте, Лазарус! — крикнул кто-то из толпы.
— Хорошо, — отозвался Лонг. — Прошу вас, Заккур Барстоу.
Оператор передвинул микрофон в нужном направлении.
— Заккур Барстоу, — разнеслось на несколько миль вокруг. — Выступаю от своего имени. Некоторые из нас пришли к мнению, что эта планета, хоть жизнь на ней очень приятна, не подходит для нас. Все вы уже слышали о Мэри Сперлинг, а также видели стереофото малышки Марион Шмидт; есть у нас и другие примеры, на которых я подробно останавливаться не буду. Проблема новой эмиграции вызывает множество других вопросов, и главный из них — куда? Лазарус Лонг предлагает нам вернуться на Землю. В таком случае… — его слова заглушил гул толпы.
Лазарус призвал собравшихся к порядку.
— Никто не может насильно заставить вас возвратиться. Но если нас наберется довольно много для того, чтобы воспользоваться космолетом, то не вижу причин, почему бы этого не сделать? Я предлагаю вернуться на Землю, а кое-кто — перелететь на другую планету. Куда лететь — еще предстоит решить. Но прежде всего, я хотел бы знать, кто из вас думает, как и я, что настало время убраться отсюда?
— Я! Я! — слышалось то слева, то справа. Лазарус попросил оператора передать микрофон одному мужчине из первого ряда, который сразу же отозвался на слова Лазаруса. — Прошу вас.
— Меня зовут Оливер Шмидт. Я уже несколько месяцев жду, пока кто-нибудь предложит нам улететь. Временами мне казалось, что я единственный в нашем мире, у кого болит душа. Особых причин покинуть эту планету у меня нет — меня не пугает происшедшее с Мэри Сперлинг и Марион Шмидт. Всем, кому нравится эта планета — на здоровье, кто же может запретить? Но меня давно уже преследует мысль, что я больше не увижу Цинциннати, мне до чертиков здесь надоело, и я не согласен до конца дней поедать здешние лотосы! Я хочу зарабатывать себе на жизнь, черт побери!
По данным генетиков Кланов, меня хватит еще на добрую сотню лет, и я не вижу смысла в том, чтобы все это время пролежать на солнышке в грезах о завтрашнем дне.
Когда он закончил, раздалось множество голосов, наперебой требовавших предоставить им слово.
— Потише! Потише! — увещевал Лазарус. — Давайте не будем говорить одновременно, лучше выделите своих представителей. А пока прошу вас, — он велел поднести микрофон мужчине из левого ряда.
— Я не отберу у вас много времени, — начал мужчина, — потому что поддерживаю Оливера Шмидта. Я только хотел вам сказать о своих соображениях. Мне не хватает Луны. Да, да, Луны! У себя дома я любил сиживать по вечерам у открытого окна и, покуривая трубку, часами глядеть на Луну. Я не знал, что это может быть так важно для меня. Мне нужна планета с луной!
Следующий выступающий был еще менее многословен.
— Случай с Мэри Сперлинг хорошенько пощекотал мне нервы. По ночам меня преследуют кошмары, будто это я сам стал одним из малышей…
Долгожители наперебой приводили все новые аргументы. Кто-то напомнил, что их изгнали с Земли; на чем же была основана убежденность, что им разрешат вернуться? Лазарус решил ответить на этот вопрос сам.
— Мы многое узнали от джокайра, а теперь намного больше — от малышей. Это выводит нас на новые рубежи в научно-техническом прогрессе. На Земле с этим не могут не считаться. Мы вернемся на родную планету закаленными в испытаниях и сможем во весь голос заявить о своих правах. Мы достаточно сильны, чтобы их отстаивать.