Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк.
Шрифт:
Он лежал там, где приземлился, не издавая при этом ни звука и даже не пытаясь двигаться. Пса била сильная дрожь.
Гримс подошел к нему и внимательно осмотрел. Животное не получило никаких серьезных повреждений. Убедившись в этом, он вернулся.
— С Бальдуром произошел маленький несчастный случай, — сказал он Уолдо. — Теперь все в порядке, но чертова скотина не умеет ходить. Лучше бы ты оставил его дома.
Уолдо медленно покачал головой.
— Я хочу, чтобы он был со мной. Скажи, чтобы его перенесли сюда.
Гримс взял несколько человек себе в помощь и попросил у пилота носилки.
— Не
— Собака выглядит очень злобной. Посмотрите на ее глаза.
— Нет, он не злой, — уверил его Гримс. — Просто он до смерти боится. Смотрите, я буду держать его голову.
— Что с ним? То же самое, что с толстяком?
— Нет, он абсолютно здоров и очень силен. Просто он никогда не умел ходить. Это первая поездка на Землю.
— Что-то не пойму ничего.
— Я знаю о подобном случае, — вступил в разговор второй. — Пес, выросший в Лунополисе, первую неделю на Земле вообще не мог двигаться. Сидел, выл и все делал под себя.
— То же самое и с этим, — мрачно заметил первый.
Они принесли Бальдура и положили рядом с Уолдо. С невероятным усилием Уолдо приподнялся на локте, вытянул руку и положил ее на голову бедного животного.
— Ну-ну! — прошептал он. — Тебе очень плохо, да? Ничего, старина, ничего.
Бальдур слабо повилял хвостом.
Уолдо несли четыре, а Бальдура два человека. Грэмпс Шнайдер ждал их возле входа в дом. Он ничего не сказал, когда они приблизились, а просто показал, чтобы Уолдо занесли внутрь. Двое, которые несли собаку, заколебались.
— Его тоже, — сказал Шнайдер.
Когда все и даже Гримс вернулись к кораблю, Шнайдер заговорил.
— Добро пожаловать, мистер Уолдо Джонс.
— Спасибо, что вы меня приняли, дедушка Шнайдер.
Старик грациозно, с достоинством кивнул, но промолчал. Он подошел к подстилке, на которой лежал Бальдур. Уолдо почувствовал необходимость предупредить старика, что для незнакомого человека животное может быть опасным, но какая-то странная скованность (может, ослабляющее воздействие гравитационного поля) не дала ему вымолвить ни слова. Потом он увидел, что волноваться незачем.
Бальдур перестал скулить, поднял голову и стал облизывать подбородок Грэмпса Шнайдера, радостно виляя хвостом. Внезапно Уолдо ощутил приступ ревности. Никогда раньше Бальдур не принимал и не подпускал к себе никого без специальной команды Уолдо. Это было настоящее предательство! Однако он подавил резкую обиду и постарался холодно расценить это происшествие, как свое тактическое преимущество.
Шнайдер наконец оттолкнул собачью морду, чтобы пес не мешал, и начал тщательно осматривать, ощупывать, надавливать на определенные точки, сгибать и разгибать суставы. Он схватил его за морду, растянул губы и осмотрел десны. Отвернул веко. Потом, оставив собаку, подошел к Уолдо.
— Собака здорова, — сказал он. — Просто её мозг в растерянности. Чем это вызвано?
Уолдо рассказал о Бальдуре, о его необычной судьбе. Шнайдер понимающе кивнул — Уолдо не мог определить: все тот понял или нет — и посмотрел на Уолдо.
— Нехорошо такому большому парню лежать в койке. Слабость — сколько лет она тебя мучает?
— Всю жизнь, дедушка.
— Это плохо. — Шнайдер стал изучать его точно так же, как только что осматривал Бальдура.
Уолдо, чье чувство собственной неприкосновенности было гораздо более сильным, чем у обычного, даже очень эмоционального человека, вынес это стоически. Он чувствовал: это необходимо, чтобы умаслить странное создание. Совсем не нужно настраивать его против себя.
Чтобы отвлечься от унижения, которому его подвергали и которому он подчинился, Уолдо решил получше узнать старого знахаря и стал рассматривать его жилище. Комната, в которой они находились, соединяла в себе кухню и гостиную. Захламленная, довольно узкая, но очень длинная. Над всей кухонной частью доминировал камин, заложенный кирпичом, а дымоход печной топки был выведен в трубу. Камин был какой-то кривобокий. Печь была пристроена к правой его стороне. С левой стороны находилось что-то, напоминающее короткий прилавок, поддерживающий крошечную раковину. Над раковиной был рукомойник, крепившийся к прилавку.
«Либо Шнайдер старше, чем выглядит, а это кажется невероятным, либо он получил этот дом в наследство от кого-то, давно умершего», — решил Уолдо.
Часть комнаты, отведенная под гостиную, была завалена разбросанными вещами. Просто невозможно было себе представить, чтобы такой беспорядок царил в новых домах. На полу громоздились ящики, забитые книгами; книги стопками лежали на полу и на стульях. Старинный деревянный письменный стол, на котором стояла старомодная механическая пишущая машинка, был завален бумагами и полностью занимал один из углов. Над ним на стене висели резные часы, чем-то напоминающие домик. Над циферблатом были расположены две маленькие дверцы. Пока Уолдо их рассматривал, крохотная деревянная птичка, выкрашенная в ярко-красный цвет, выглянула из левой дверцы, пропела «свуусвоо!» четыре раза и резко спряталась за дверкой. Сразу же из правой дверцы показалась серая птичка, лениво сказала три раза «Ку-ку» и спряталась. Уолдо решил, что ему обязательно нужны такие же часы. Конечно, маятник не будет работать во Фрихолде, однако он свободно может сделать для них специальную раму, с ускорением в 1g, внутри которой будет создано псевдоземное притяжение.
Ему даже не пришло в голову иммитировать движения маятника при помощи скрытого источника энергии. Он любил, чтобы вещи работали так, как должны работать.
Узкая арка служила входом в другую комнату. Но Уолдо не мог хорошо ее рассмотреть. Дверной проем закрывала занавеска из длинных разукрашенных бус.
Комнату наполняли разные запахи, в основном, несвежести и плесени.
Шнайдер выпрямился и посмотрел на Уолдо.
— С твоим телом все в порядке.
— Мне очень жаль, дедушка, — слабо покачал головой Уолдо, — я не могу.
— Ты должен найти в себе силы и заставить их служить тебе. Попытайся.
— Простите. Но я не знаю, как.
— Вот в этом и заключается единственная проблема. Если человек не знает, тогда все сомнительно. Ты послал свою силу в Другой Мир. Теперь ты должен отправиться туда и потребовать ее обратно.
— А где Другой Мир, дедушка?
Шнайдер несколько заколебался, прежде чем ответить, словно подбирая нужные слова.
— Другой Мир, — в конце концов сказал он, — это мир, который ты не видишь. Он и здесь и там, он повсюду. Но особенно — здесь, — он прикоснулся ко лбу. — Наш разум сидит в нем и посылает свои приказы телу. Жди.