Дети Метро
Шрифт:
— А также коммуникации, в том числе общение с девушками, деловое и личное, — Максим с усмешкой продолжил характеристику своего коллеги, — подходящий набор для резюме. Никак свалить собираешься?
Вопрос был задан невинным тоном, невзначай, чтобы притупить бдительность. Но Стас был, видимо, настороже. Рыжие брови его комично взлетели вверх, глаза раскрылись, будто от удивления.
— Ты чего Максим, на хрена мне сваливать? И здесь в кайф! Бабки платят хорошие, да и так срубить бабла можно. Такие сладкие
Гусаров подлил водки в опустевшие рюмки и, не дожидаясь Максима, выпил. Затем Стас вновь принялся за еду с таким невинным видом, словно целиком был увлечен жарким. В свою очередь Максим лениво поковырялся вилкой в отрезанном куске котлеты по-киевски, но есть не стал, только отпил минеральной воды из стакана. Он с тайным любопытством посматривал на Гусарова. Лицо приятеля было невозмутимым, спокойным. Стас тщательно пережевывал пищу, двигая развитой челюстью, и весело поблескивал карими глазами, отчего Максиму показалось, что еда, общение, доставляли ему настоящее удовольствие.
Но ведь это было не так!
«Вот, блин, притворщик!» — подумал Максим с раздражением. После разговора с Вадимом в Крылатском, тот должен был немедленно позвонить Стасу и рассказать, что раскололся, что Максиму всё известно. Поэтому хитрый Стас, безусловно, знал об осведомленности своего коллеги, но первым не заводил разговор. Максим соображал: «Выжидает. Хочет узнать, что мне известно. Помучить его или начать разговор? А если уйти, ничего не сказав? Стас будет потом всю дорогу дергаться, решит, что я его солью хозяевам. Может тогда будет сговорчивей?»
Однако он не успел сделать выбор, поскольку Стас прервал его размышления неожиданным вопросом:
— Как насчет подзаработать?
— О чём ты?
— Да, так, к слову пришлось.
— Нет уж, договаривай! — настойчиво попросил Максим.
Стас откинулся назад на стул, взял зубочистку и сунул её в рот. Он принялся перекатывать её на губах, словно потухшую сигарету.
— Ты хороший чувак, Макс, но не всегда рулишь в теме.
— То есть?
— Понимаешь, наши хозяева армяне народ богатый, бизнес у них разносторонний, дифференцированный. Есть автосалоны, есть ювелирка, есть продбазы и так, по мелочам. Еще сдача в аренду складов в Подмосковье, они тоже этим занимаются.
— Я не считаю деньги в чужих карманах. Свои будут целей! — Максим жестко глянул на своего коллегу.
— Я к тому, что с них не убудет, — Стас наклонился над столом, подавшись чуть вперед, и понизил голос, потому что за соседними столиками народ вел себя достаточно шумно, играла музыка, и они начали говорить громче, чем обычно. Однако сейчас, разговор требовал конфиденциальности.
— Мне звонил Вадим. Рассказал о вашем разговоре. Любопытный базар! Хочешь меня запалить, сдать хозяевам? Учти, что я им убытков не принес.
— Maybe, maybe (англ. «может быть»). Хотя, как на это взглянуть. Я сомневаюсь, что они разрешат тебе дальше использовать их площади бесплатно. Плати, как арендатор или субарендатор и всё будет окей.
— Слушай Макс, — язык Стаса начал заплетаться после второй, наполовину выпитой бутылки водки, — я не сильно их напрягаю. Хрен с ними, уйду! Хотя нет, стоп! Ты же меня не сдашь, брат? Мы же друзья! Зачем тогда уходить?
Растрепанная голова Гусарова с торчащими в стороны рыжими волосами, пьяно покачивалась — он пытался себя контролировать, говорить трезво, но глаза его выдавали. Взгляд карих глаз сделался неуловимым, текучим, беспокойным. Такой взгляд обычно бывает у крепко выпивших людей, которые ошибочно считают, что контролируют себя полностью, что окружающие не замечают их опьянения. Максим, как и Гусаров, тоже почувствовал, что его разбирает хмель.
Стас вновь заговорил горячо и громко.
— Я тебе вот что скажу, Макс, хочешь поиметь долю, небольшой процент, потому как в деле подвязано много людей? Или кэшем сразу?
— А о чем речь? За сколько хочешь соскочить?
Гусаров скорчил недовольную гримасу, с обидой поглядывая на приятеля.
— Я что у тебя на крючке? Ты чего такой жесткий? Мягче, Макс, мягче!
— Это я так болтанул, без обид, — попробовал отыграть назад Максим, Стаса он злить не хотел.
— Окей! Я думаю… — пьяные глаза Гусарова пошарили по столу, он хотел, как в американских фильмах взять бумажку и написать на ней компромиссную сумму, но кроме мелких салфеток на столе ничего не было, — хрен с ним, — сказал он, — три лимона тебя устроит?
— Три? — Максим закашлялся, потом сказал осипшим голосом: — Слушай, Стас, по моим прикидам ты за это время наварил около пятнадцати.
— Побойся бога, Макс! Мне надо делиться, платить людям, разные расходы.
— Эту цифру я тебе назвал со всеми твоими расходами, всё уже подсчитано, чувак! — Максима начала разбирать злость.
Пожалуй, зря он сейчас согласился на этот разговор, если бы позднее, как он и хотел, они столковались бы без глупых идиотских споров, а теперь вот надо сидеть и слушать несерьезный лепет Стаса. Но тот неожиданно начал сдавать.
— Значит, не любишь считать бабки в чужих карманах? — спросил он раздраженно. — Три с половиной!
— Five (англ. «пять»)! И торг здесь неуместен, как говорил Остап Бендер.
— Это сколько? Блин, завязывай со своим английским, когда я бухой мне не в кайф сидеть и напрягаться с переводом!
— Хорошо, пять лимонов.
— Ты чё, Макс, краев не видишь? Не борзей! Максимум четыре и всё, больше не могу, даже если бы и захотел. Это дедлайн или дедпойнт, тьфу, запутался уже.