Дети оружия
Шрифт:
Леван ощутил, как в груди закипает злоба. Он хорошо знал это ощущение, когда красные жаркие волны заливают мозг, в глазах темнеет и хочется бить, крушить и терзать… Еще немного, и он бросился бы на атамана, не задумываясь, что там у толстяка под столом и что за пистолет держит Сана. Леван повел шеей, будто воротник вдруг стал тесен… и тут его взгляд упал на окно. Рама с ползуньими шкурами была отворена — и Леван увидел, как сквозь проем с ночного черного неба на него пялится полная луна, круглая, красноватая, как… как глаз страха. Занимающийся в груди пожар
Пистолет… подумаешь, «беретта», которую к тому же он просто отобрал у сопливой девчонки на прииске. Да мутант с ней, с «береттой»!.. Или нет, не так. Леван уже знал, как он поступит. «Беретта» будет принадлежать ему. Она и сейчас его, Левана. Мархад зря так поступил, и пистолетом ему владеть недолго. Да, Леван знал, что будет дальше. Он, как всегда, выйдет победителем, порвет, растопчет и перестреляет всех, кто мешает. И возьмет себе все, что захочет: оружие, бабу, монеты… Но не сразу, нет. Медленно и постепенно. Пусть только страх отпустит, пусть не глядит на Левана красноватым глазом из темноты.
— Конечно, стреляй, Мархад, — выдавил он из себя, стараясь больше не глядеть в окно. — Это хороший пистолет. Ты будешь из него метко попадать. — Леван постарался подстроиться под Мархадову манеру говорить. Вроде получилось.
— Вот и славно, вот и д о бро, — заулыбался атаман. Под столом тихо щелкнул металл, и показалась вторая рука Мархада. Он поднял ладони в приветственном жесте, улыбаясь в бороду. — Я тебе тоже пистолет подарю, очень хороший! Мархаду для друзей ничего не жалко! У Мархада много друзей! А теперь выпьем за дружбу. Наливай, Сана, девочка! Наливай, сладкая!
Сана поправила красный платок и взялась за бутыль. Молчаливые прислужницы приволокли новые блюда — с вареной кукурузой, с подвальными грибами-слизневиками, с пирогами. Появились еще бутылки. Леван заставил себя расслабиться, махнул полстакана браги и сморщился. Вот что-что, а выпивка у Мархада была добрая. Леван ел, пил, поглядывал на сотрапезников. Он обратил внимание на разницу во внешности бандитов. Несколько человек были брюнетами, чем-то напоминающими атамана. Может, родня? Большинство же — обычные парни и мужики. Почему чернявых не было в мотофургоне, который посылали на разведку? Мархад своих бережет, остальных под копья дикарей гоняет. Теперь Леван по-другому видел происходящее за столом. Взгляды, слова — всё приобрело иное значение, во всем чудился тайный смысл.
Вот парнишка, который вместе с Ляковом первым пришел знакомиться, схватил грудастую деваху, которая принесла блюдо жареных пылевых вьюнов. Она, смеясь, хлопнула молодого по рукам, вывернулась, а вскоре очутилась на коленях чернявого бандита постарше и теперь отбивалась разве что для вида. Леван потом несколько раз поглядывал на парня — тот не спускал глаз с молодки. Или вот почему Ляков такой мрачный? По дороге он держался совсем иначе…
Мархад уже целовался взасос с Саной, пьяный Дуля пытался затянуть песню, веселье дошло
Пьяные бандиты стали покидать стол — кто в одиночку, кто с женщиной. Леван решил, что пора передохнуть. Он оглянулся на Снулого. Тот ссутулился над миской со снедью и вяло жевал. Перехватил взгляд вожака и уставился выжидающе.
— Снулый, ты…
— Что, прямо сейчас? — тихо спросил молчун, выразительно сжимая кулак.
Леван едва не вздрогнул, — Снулый что, мысли его прочел, что ли? — перевел дух и ответил:
— Сейчас не выйдет. Перед рассветом. Постарайся разузнать, где Мархад ночует.
— На втором этаже.
Леван снова оглянулся. Никто на них со Снулым не смотрел. Дуля уже задремал, уткнув рожу в сложенные ладони. На этого надежды маловато. Тут к Левану обратился Ляков:
— На боковую думаешь? Идем, провожу. Молодые веселятся, а мне уже неохота.
Растолкали Дулю. Тот очумело заозирался, уставился в окно, увидел красный глаз луны и поежился. Потом стал усиленно тереть глаза кулаками. Леван обернулся — не следит ли за ним атаман? Мархад не следил — Сана устроилась у него на коленях, и они не отвлекались на сотрапезников, занятые друг другом.
Ляков вывел новичков из зала, указал коридор:
— Вон там комнаты для нашего брата. Есть пустые, но внутри все хламом завалено, а еще одна как раз нынче освободилась. Та, в которой Чувяк жил, он водил мотоциклетку. Хотите, там и обоснуйтесь.
— А что на втором этаже? Там вроде тоже жилье можно устроить?
— Без тебя устроили, — вздохнул Ляков. — Мархад со своими наверху живет, наших туда не любят пускать вовсе.
— С этими, чернявыми? — спросил Леван.
— Ну да. Земляки, то да сё. Откуда-то с востока Мархад с ними пришел. Другие говорят, с южного края Донной пустыни. Оттуда с караваном до Корабля, а после сговорился с кем-то из местных торговцев, чтобы их на эту сторону переправили. Да тех же торговцев по пути порешили, с того и начал Мархад. А может, не так всё было, не знаю. Я к клану позже пристал, сам не видел, а рассказывают разное.
— Мархад земляков рядом держит, а с кочевыми биться — это вам, значит?
Ляков отвечать не стал, но лицом помрачнел. Показал комнату погибшего Чувяка, с тем и распрощались.
Когда он ушел, Снулый изрек:
— Хорошо, что ты решил не сразу, не теперь. Ночью мне муторно, особенно когда луна в окно смотрит.
— А, луна — это точно! Будто глаз зыркает! — подхватил Дуля. — А чего не сейчас-то? Вы о чем толкуете? Ты о чем толкуешь, Снулый?
Леван решился — все равно без Дули не обойтись. Будь возможность, провернул бы все вдвоем с молчуном, но помощь необходима.
— Ладно, Дуля, слушай да помалкивай. Значит, дело такое. Все здесь вроде бы хорошо, кроме одного. Не будет нам ни покоя, ни добычи, потому что Мархад одних только своих земляков привечает, заметил?