Дети паутины
Шрифт:
Гимнаст подвинул к себе блюдо с фруктами и налил вина.
— Почему я не люблю иметь дело с магами, так это из-за их дурной привычки корчить из себя умников, — изрек он. — Нет бы все толком объяснить. Куда там! Сейчас, разбежались. Так ведь не интересно! Сперва надо вдоволь поиздеваться над бедным, несчастным, обратившимся за советом человеком и лишь потом… Да и то, если бедолаге повезет, и у господина колдуна будет соответствующее настроение.
— Полно, милорд, успокойтесь, — старик тоже подлил себе вина и взял с блюда ломтик
— Да уж, будь так добр! — язвительно сказал Гимнаст. — ПОЖАЛУЙСТА!..
Остаток дня друзья провели в номере, оттачивая искусство словесной перепалки. Не по-осеннему яркое солнце призывно светило в их окна, но ни у лорда, ни у мага не возникало ни малейшего желания выйти из гостиницы на улицу и вновь «насладиться» затхлостью огромной помойки под названием Солёный город.
Безмолвные слуги еще несколько раз возникали у них в номере — убирали остатки обеда, приносили ужин, прибирались. Скоро постояльцы к ним привыкли и перестали обращать внимание на их появление.
Под вечер, утомившись, наконец, от споров, маг с лордом справедливо рассудили, что утро вечера мудренее, и дружно отправились на боковую, каждый в свою спальную комнату.
«Старик, зачем ты ввязался в это дело? Не дури! Убирайся обратно на свой остров! Пойми это не твоя игра, а ставки в ней ОЧЕНЬ высоки!..»
Он стоит голыми ногами на черном, мрачном, без единой травинки поле. Вокруг, куда не кинь взгляд, лишь голая, растрескавшаяся, старая земля. Здесь нет солнца. Луна светит, а солнца нет. Тут никогда не бывает солнца. Это очень, очень, очень мрачное место. Где вечно правит бал полная луна — и ни намека на день. Только: ночь, ночь, ночь…
Из одежды на нем только алый орденский плащ. И больше ничего. Под тонкой тряпкой он дрожит, то ли от ночного холода, то ли от страха.
Голос доносится из-за его спины. Говорящий стоит всего в шаге. Но повернуться невозможно. Все его тело будто оцепенело.
«Старик, не молчи! Ответь мне, старик! Я знаю, ты меня слышишь. И еще — тебе до одури страшно!.. Ха-ха-ха!.. Ты ведь трус! Всего лишь жалкий трус, уверовавший под старость лет, что способен быть героем! Ничтожный жалкий трус!.. Ха-ха-х…»
Внезапно смех обрывается.
Весёлость в ужасном голосе исчезает без следа.
И — крик, пронзительный, как взгляд, врывается в сердце мага мириадами вспышек боли:
«УБИРАЙСЯ! ЭТО НЕ ТВОЯ ИГРАААААААААААН!»
Тяжелое, угольно-черное, без единой звезды небо обрушивается на его незащищенную голову, грозя раздавить, расплющить, стереть в порошок. Единственная возможность спастись из этой ловушки-кошмара — немедленно обернуться.
НЕМЕДЛЕННО!
И он делает это, а душа кричит и рвется на части.
Вдруг все исчезает — и тяжесть, и усталость, и чудовищный крик-взгляд. В последнее мгновение затухающее сознание мага натыкается на растворяющийся в воздухе образ…
Кремп открыл глаза.
Липкие струйки холодного пота стекали на худую старческую грудь. «Что это было?» — терзался вопросом старик. Кремп был магом сто лет, но весь его опыт оказался бессилен помочь сейчас. Он был совершенно сбит с толку, растерян и до смерти перепуган.
Любой маг второй ступени обязан знать элементарные заклинания, прерывающие кошмары и прочую, мешающую здоровому сну дребедень, но только что, впервые в его жизни, эти простые и надежные заклинания не сработали.
Более того, он, был уверен, что ещё чуть-чуть и…
Липкие струйки холодного пота не давали возможности расслабиться и забыть пережитый кошмар.
Лишь огромным усилием воли, вкупе с десятком усыпляющих заклинаний старому магу удалось справиться с бессонницей. Он, наконец, провалился в глубокий, здоровый сон, без сновидений.
А в соседней спальне мирно посапывал Гимнаст. Молодой лорд улыбался во сне. Ему снилось что-то очень приятное.
Глава 2
— Решайтесь, милорд. Клянусь, не прогадаете! В моем загородном доме вам будет гораздо спокойнее, чем в гостинице Казула. Ну же, скажите «да»! А какой там воздух!..
Кремп проснулся под уговоры незнакомого голоса, доносящегося из гостиной. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кому адресовались эти уговоры.
— Не зря Люм предупреждал, что за Гимнсом нужен глаз да глаз, как за малышом несмышленым, ох, не зря, — проворчал себе под нос старый маг. — Ни на минуту без присмотра оставить нельзя, тут же кто-то прицепится. Ну что за наказание.
Стараясь не шуметь, Кремп поднялся с кровати, на цыпочках прокрался к двери, на ходу одевая халат, и, чуть ее приоткрыв, из щели быстренько оглядел гостиную в поисках говорящего.
Между тем Гимнаст ответил:
— Ваше предложение, любезный барон, весьма лестно для меня. Но дело в том, что я не один и…
— Так, вы путешествуете с супругой? — радостно перебил барон.
Кремп, наконец, увидел собеседника Гимнаста. Им оказался щуплого вида человечек лет пятидесяти, роста примерно такого же, как и Гимнаст, но из-за невероятной худобы выглядевший гораздо мельче лорда.
— Да нет, вы меня не так поняли. Просто меня сопровождает некто…
— Еж, дворецкий их высочества, — отрекомендовался Кремп, выходя из-за двери и кланяясь гостю. — К вашим услугам господин барон.
Гимнаст вперся в старого мага полными недоумения глазами.
— Ха-ха-ха! — по-птичьи тонко засмеялся тот, кого лорд Гимнс назвал бароном. — А вы шутник, господин Гимнс. Это надо же столько чести для простого дворецкого! Припоминаю вашего покойного батюшку, он, помнится, тоже своего Тарпа чуть ли не вровень с собой ставил… Кстати, а что случилось со стариком?