Дети Ржавчины
Шрифт:
Когда мы сели обедать, восторг погонщиков утих. Эти люди вообще были не особенно впечатлительны, и никакое событие не выбивало их из колеи надолго. Порадовались, поудивлялись – и хватит.
– Пожалуй, ты знаешь и смысл других вещей, которые нашли у тебя? – подумал вслух Подорожник.
– А у тебя есть еще какие-то вещи?
– У меня – нет. Они остались у Лучистого. Сейчас с ними разбирается один толкователь. Лучистый не жалеет на это денег.
– Почему же он сразу не спросил у меня?
– А кто ты такой, чтобы разбираться в старых вещах?
«Почти логично», – подумал я.
– Могу дать совет, – сказал Медвежатник. – Когда приедем обратно – сходи к толкователю. Объясни все про свои вещи. Он передаст это Лучистому, а деньги поделите.
– Спасибо, но зачем мне толкователь? Я могу и сам.
– Тебе Лучистый все равно не поверит. И не заплатит, потому что ты не толкователь.
Тоже логично. Что ж, пусть придумывают свои идиотские правила, живут по ним, пусть сами над собой издеваются, если хотят. Мне от этого ни тепло, ни холодно.
Дальнейший путь проходил некоторое время под писк моего хронометра. Подорожник все жал и жал на кнопочки, заставляя хитроумный иностранный прибор проигрывать то одну мелодию, то вторую, то говорить на родном японском языке. Я не стал обучать погонщика, как пользоваться встроенными термометром, дальномером и глубиномером. Это были недоступные, да и ненужные ему категории.
Однако я стал героем дня. Мой авторитет сегодня вырос ровно на один иглострел.
Наконец Подорожнику надоели часы.
– Ты так и не ответил, – сказал он. – Можешь ли ты толковать и другие старые вещи?
– Ты сначала скажи, что за вещь, а там посмотрим.
– Да что ж ты все крутишь вокруг да около, – вздохнул Подорожник. – Не можешь прямо сказать – ты толкователь? А то строил, строил из себя дурачка, а оказалось…
– Отвечаю прямо – нет!
– Жаль. Мы, пожалуй, могли бы собрать денег и купить тебе имя. Будь у нас свой толкователь, нам и работать не надо было бы. Ты б нас всех прокормил…
Он явно говорил не то, что думал. Как я понял, просто чтобы оправдаться за свою настойчивость. Его интерес к старым вещам скорее всего объяснялся чем-то иным.
– А у меня вот есть один знакомый, – с наигранной небрежностью продолжал погонщик, – который купил задешево одну старую вещь. Хорошую такую вещь, но… Хотя все и считают, что она наверняка полезная, но никто не может ее истолковать. Я вот и спрашивал…
– Что за вещь?
– А вот, такая штука, – он выдернул из-под себя несколько соломин и согнул из них уголок. – И тут еще такое кольцо, а в нем крючок. А вот тут…
Я уже понял, что за вещь он пытался мне изобразить. Мой пистолет.
– Нет, не знаю, – я с сожалением развел руками. – Наверняка какая-нибудь ерунда.
С задней повозки раздался тихий свист. Свистун, оправдывая свое имя, подавал нам сигнал тревоги.
– Посмотрите туда, – проговорил он, указывая глазами на верхушку скалы. – Только не дергайтесь.
Я начал обводить взглядом окрестности и вскоре заметил человека, который, не очень-то скрываясь, следил за нами с высоты метров
– Кто это? – поинтересовался я.
– Пес его знает… Может, просто так шатается, а может, сейчас помчится к своим и доложит, что мы идем прямо в их лапы. Слышал, что толкователь-то говорил? Вот бы сейчас иглострел не помешал…
– Может, попробуем догнать этого козла горного? – подал голос Медвежатник.
Человек уже карабкался по скале, обходя ее, и через несколько секунд она должна была скрыть его от наших глаз. Будь он раза в два ближе, я смог бы метнуть в него нож. При необходимости.
– Попробуй, догони! – огрызнулся Подорожник. – Он по камням прыгает, между прочим, получше тебя, кривоногого.
Медвежатник обиженно замолчал.
– Гоним! – скомандовал Подорожник, и вожжи сплясали на спине лошади незамысловатый танец.
Наша бедная лошадка старалась изо всех сил. Позади кое-как поспевала вторая повозка. Расчет у нас был единственный – проскочить засаду раньше, чем вероятный наблюдатель успеет о нас предупредить.
Но вышло совсем иначе. Дорога уходила в сосновый лес. Прямо на въезде в него шла драка.
Вернее, бойня. Когда мы несколько приблизились, я смог рассмотреть, что ватага зло кричащих людей гоняет по опушке двоих несчастных, одетых в одинаковые коричневые одежды, изодранные и окровавленные.
– Это ополченцы с заставы! – крикнул Подорожник. – Гоним быстрей!
Кто ополченцы? Где свои, где чужие? Мы стремительно приближались, а я все еще не мог понять, кого следует остерегаться, а кого по возможности защищать. Когда мне говорили о банде, я представлял себе эдаких опереточных разбойников с циничными желтозубыми улыбками и перевязанными глазами. С кривыми саблями на боку. Здесь же наблюдались самые обычные мужики-работяги. Точно таких же я много дней кряду видел в своем овощном дворе. Правда, лица у этих были не унылые, как там, а злые, но это мало что меняло. Да и оружие этих людей больше напоминало садово-огородный инвентарь: какие-то тяпки, крюки на длинных палках, изогнутые заостренные гребни с рукоятками.
Подорожник первым соскочил с повозки и едва ли не на лету рубанул своим тесаком по спине одному из разбойников. Тот кулем отвалился в сторону, успев только растерянно обернуться. Остальные, оставив без внимания людей в коричневой одежде, бросились было бежать, но успели не все. Некоторые, чтобы так же не получить тесаком в спину, развернулись и ввязались в Драку.
Я не считал нужным задерживать людей, которые просто хотели убежать. Но погонщики думали по-другому, и пришлось встать с ними рядом. Я спрыгнул на землю и закрыл путь двоим разбойникам, которые пробовали обежать Подорожника сзади. Всякие вопросы отпали сами собой, когда жердь с привязанным железным шипом устремилась мне в живот. Я отвел ее рукой, коротко замахнулся тесаком и перерубил пополам. Обрубок выпал из рук нападавшего. Он отскочил и бросился бежать, не оглядываясь.