Дети Шаол
Шрифт:
Щенок с лаем кинулся под чужие ноги, и Ниночка его сразу потеряла, только красный хвостик поводка мелькнул змейкой. На мгновение девочка застыла: ее подопечный, за которого она отвечает – так папа говорит – сбежал. Беспородный рыжий малыш с вечно виляющим от счастья колечком хвоста и черным пятном вокруг левого глаза – ее лучший друг вот уже четыре месяца – сбежал. Разве можно с этим смириться? Нет! И Ниночка ввинтилась в толпу с криком:
– Пира-а-ат! Ко мне!
Хорошо, беспитотники по проезжей части шли медленно, Ниночка перебежала на другую сторону, красная змейка поводка вильнула за угол. Она метнулась вслед за ним, выскочила на проспект, и тут ее подхватила толпа, завертела, понесла… Она споткнулась… Тела сомкнулись, закрывая небо. «Сейчас затопчут», – испугалась. Завизжала. Кто-то поднял девочку на руки, выдохнул в ухо: «Ты Нина?» Она кивнула. Широкие мужские ладони передали ее другим, те – третьим, и Ниночка поплыла над толпой. А над ней неслось из громкоговорителей: «Внимание! Потерялась девочка, Ставрогина Нина Александровна, четырех лет. Семья ожидает ее на третьем причале. Внимание…» Пирата она больше никогда не видела.
Ниночка добралась до третьего причала. Но кто-то что-то перепутал, и ее загрузили в грузо-пассажирский транспорт №15 вместе с детским лагерем, который уже некогда было распихивать по домам —в трехдневный срок с планеты эвакуировали все население колонии, двести тысяч человек. Так и отправили отрядами вместе с вожатыми, на Земле раздадут родителям. А вся ее семья: мама с папой и бабушка с дедушкой, узнав, что Нина уже улетела с Тефиды, загрузилась в ГПТ-16. Их Ниночка тоже больше никогда не видела.
На Земле четырехлетняя племянница, как снег на голову, свалилась на молодого лейтенанта глобобезопасности Рому Ставрогина. Только-только закончил Академию, такие планы в голове – ух! А тут ребенок! Но отдать девочку в приют не смог, сирот войны там хватало. А он и сам после гибели транспорта ГПТ-16, оказался сиротой: ни матери, ни отца, ни брата. Так и прилепились они, раньше не встречавшиеся, друг к другу. Навсегда.
16 сентября. Вчера
– Алешка, а ты чего дома-то? Ты вроде в рейс сегодня7 Или я что-то путаю. С этим днем рождения совсем голова кругом.
Марина выхватывала пакеты из жерла пневмодоставки, как горячие пирожки из тандыра, поминутно сверяясь со списком, маячившим перед допиками. Бормотала: «Мангал пришел, шампуры – ага, мясо… А где кетчуп? Черт, забыла что ли… А не, вот же он! А тарелки? Есть! Это чего такое? Спиннинг?
– Алешка, ты спиннинг заказал? Нет? Пашка что ли? Он на рыбалку собрался?
– А что?
Муж подошел, выхватил из кучи свертков и коробочек разобранный спиннинг в прозрачном чехле, повертел в руках:
– По-моему, не плохой. Сходит с друзьями на Вуоксу, побросают. По-взрослому, – он усмехнулся. – Восемнадцатилетие. Не что-нибудь вам.
– Лёш, ну какая рыбалка, – Марина всплеснула руками, – у нас один день всего. Не успеют. Или что, они по Вуоксе мотаться будут, а мы с тобой в одиночку шашлыки лопать? Ты, кстати, Марка позвал? Я, вообще-то, надеялась, раз ты сегодня на станцию идешь, так и его притащищь.
– Его притащишь. Как же, – пробурчал Алексей. – Да ты и сама знаешь: не придет он. Ни разу у Пашки на дне рождения не был, и завтра не придет.
Марина бросила очередной сверток обратно в кучу, подняла на мужа сердитый взгляд:
– Вот я что, виновата, что Пашке именно в этот день родиться приспичило? Ни до, ни после. Извините, процесс неуправляемый, пальцем не заткнешь. Не скажешь: «Погоди еще денек, не рождайся сегодня. Сегодня день неподходящий». И Пашка не виноват. Думаешь, ему не обидно, что дядя Марк ни разу на его день рожденья не приходил? Вот к сестрице Соньке – пожалуйста, а к нему – нет. Вот кто твой Цангер после этого? Сволочь и трус. Его ж никто веселиться натужно не заставляет, качучу на столе плясать, песни под гитару орать. Просто приди. Посиди в уголке тихонечко.
Она помолчала, обиженно сопя, механически перекладывая покупки. Потом переключилась на мужа, уперлась сердитым еще взглядом ему в лицо:
– Да, ты-то чего дома? Так и не ответил.
– Да там, понимаешь… – Алексей замялся, и Марина поняла: сейчас будет врать, она всегда это чувствовала.
Алексей положил спиннинг, что все еще вертел в руках, на стол:
– Стажера одного выкатать надо. Вот вместо меня и поставили в рейс.
– Ну ладно, – Марина отвернулась, побоялась, что муж поймет, что она знает: врет, и догадывается: почему.
Она еще повозилась с покупками, призванными обеспечить завтрашний день рождения сына на вуоксовской даче, ушла на кухню, выставила программу готовки в «самоварке». Переоделась. И уже из прихожей крикнула:
– Алешка! У меня срочный вызов в контору. Опять что-то не слава богу. С этим отчетом вечно то понос, то золотуха. Не сделаю, шеф меня личным пинком в полет отправит. Я быстро. Пашка с тренировки придет – накорми, не давай кусочничать.
Алексей вышел на ее голос:
– Знаю я твои «быстро». На полдня застрянешь. Я тогда прогуляюсь, может, в клуб схожу… Чего дома в выходной одному сидеть.
Марина кивнула:
– Только сына накорми.
Она опять почувствовала ложь в его словах. И опять сделала вид, что это не так.
Камик, беспилотный модуль такси марки «Камаз», поднялся с крыши многоквартирника в Славянке, неспешно двинулся в сторону Охты. И все сорок минут полета, пока камик не влетел в приемный шлюз на шестнадцатом этаже Комитета Глобальной безопасности, Марина думала о том, о чем старалась не вспоминать уже четверть века. Старалась, но не могла, ведь каждый день рождения сына напоминал ей об этом.
17 сентября. Двадцать пять лет назад
– Пилот-навигатор третьего ранга Бойко, лейтенант медслужбы Юрова, связист-стажер Цандер, – голос капитана ГПТ-16 звучал уверенно, – ваша задача…
Задача была простой: взять шаттл, спуститься с орбиты, пролететь над планетой, найти место, где смогут сесть спасательные модули, и где можно разбить лагерь на двадцать тысяч человек. Простой, да не очень. Это не лагерь, это целый поселок. Но безымянная экзопланета, имевшая лишь индекс в Атласе фронтира, к этому располагала – большие равнинные пространства в области экватора с перебивкой из изъеденных ветром скал. С полюсов планету надежно укрывал панцирь льда, были ли там материковые земли или холодные океанские воды, бог весть. Заниматься планомерным изучением планеты GJ-1061-c в созвездии Часового механизма не было ни возможности, ни желания. Нужно было как можно быстрее покинуть корабль: стабильность двигателя достигла критической точки. Еще день-два, и…