Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 2
Шрифт:
– Разумными прагматиками, возможно.
– Еще хуже, – скривился Базиль. – Наши бежали не сушей, а морем. Каждый день через порт проходят сотни больших кораблей и тысячи мелких, там можно спрятаться, проехать без учета, а кроме них есть у меня знакомцы, которые за звонкую монету доставят кого угодно куда угодно.
– Контрабандисты.
– Свободные торговцы.
– В любом случае я очень рад, что успел, пока вы все тут не перемерли от дизентерии или цинги.
Через толпу протиснулся взлохмаченный Кинемон и, тяжело дыша после бега, сказал,
– Пока меня нет, проследите за тем, чтобы они собрались. Я послал Симона за солдатами и транспортом.
– Неразумно удаляться в подземелья без охраны, хозяин.
– Опаснее нас здесь хищников нет, Себастина. Если на то пошло, опаснее нас вообще хищников нет. Постараюсь вернуться как можно скорее.
Позволив Кинемону схватить себя за руку, я отправился в путь по пахучим переходам канализации. Мальчишка уверенно петлял в темноте, иногда принюхиваясь и постоянно поторапливая меня.
– Здесь! Дальше не пойду, зеньор, Валеска сказала, чтобы вы были один. Подожду вон там.
– Я запомнил дорогу. Бегите обратно и собирайтесь, друг мой, скоро вы обретете новый дом.
Он не ушел сразу, а еще постоял рядом, подергивая ушами в сомнениях. Любопытный ребенок, интересный, с какой стороны на него ни взгляни. Крепкая воля, храброе сердце и наверняка острый ум – глупые лисы в природе не выживают.
– Ну беги.
Дождавшись, пока звук его шагов исчезнет во мраке, я двинулся вперед, и вскоре теснота исчезла. Большое помещение, ровный пол и множество колонн, поддерживавших низкий потолок. Стен в обозримом пространстве не ощущалось. Странное сооружение, зачем его построили здесь? Или я не понимаю, как должны быть устроены канализационные коммуникации?
Голос твердил, что рядом никого не было, я распалил его, но не смог ощутить даже цыганского лагеря, хотя не так уж далеко от него и отошел. Возможно, обилие материальных препятствий мешало? Прежде этот фактор значил довольно мало… Бубенчик робко звякнул в темноте, и вслед за тем проявилось «свечение» чужих эмоций.
– Валеска?
– Как ваше имя? – спросил шепоток.
– Шадал эл’Харэн. – Я повернулся к источнику эмоций.
– Это настоящее имя?
– Да.
Чуть погодя:
– Оно ваше?
Я улыбнулся.
– Лучше бы вы умели давать ответы так же хорошо, как задавать вопросы. Покажетесь?
Цыганка вышла из-за колонны и, тихо ступая босыми ногами, приблизилась. Яркие напоказ женщины этого народа преображались, возвращаясь к сородичам. Традиционное платье было очень целомудренным, вплоть до того что головной платок оставлял открытыми лишь глаза, даже звонких браслетов и сверкающих колец видно не было, лишь тонкая цепочка с бубенчиком покоилась на груди.
– Я ждала вас.
– Неужели?
– Да, потому и не сбежала. Мне было видение, что придет Сын Двух Матерей.
– То бишь я?
Она отвела взгляд прекрасных глаз и неуверенно пожала плечами:
– Никто кроме вас не пришел. Вы Сын Двух Матерей?
– Ну… в какой-то мере да.
– Значит, это вам.
Запустив тонкую руку под одну из юбок, она выудила оттуда кожаный шнурок, на котором болтался перстень с огромным бирюзовым камнем. У меня перехватило дыхание. Разумеется, я понимал, зачем иду, я готовился получить вожделенное – ключ для разгадки этой головоломки, то, ради чего великие силы сошлись в кровавом противостоянии… И все равно дыхание перехватило.
– Вы украли это из тайника в апартаментах художника, верно?
Ее эмоции проявили стыд и раскаяние, руки прижались к груди, взор пал долу.
– Пожалуйста, расскажите мне все. Это очень, очень важно.
Она шмыгнула носом, утерла несколько слезинок и кивнула.
История Валески началась далеко от Арадона и не имела значения, пока она не приехала в столицу. Эта цыганка была чужой здесь, но местные семьи приняли ее с распростертыми объятиями. Не только из-за красоты и божественного танцевального таланта, но и из уважения к редкому дару. Ее сочли ясновидящей, настоящей – не той, что за деньги предсказывает дуракам на ярмарках. Услышав об этом, я усомнился, но сама девушка верила в свои слова.
Ее жизнь среди арадонских цыган складывалась вполне сносно, Валеска танцевала, собирала милостыню, продавала мелкие предсказания, заводила знакомства. Одно из них и стало особенным.
– Он был очень веселым, бесшабашным и щедрым.
– Как вы познакомились?
– Мы… виделись много раз. Меня звали танцевать в разные заведения, и в некоторые, более-менее приличные, я шла. В те, где хозяин не мог походя продать меня какому-нибудь клиенту на ночь. Игорный дом Бенедикта Фуска был из таких.
– И там спускал деньги Жан-Батист Лакроэн.
– Среди прочих мест.
Художник сразу же заметил обворожительную танцовщицу и вскоре стал регулярно появляться рядом, не переставали звучать мягкие, но настойчивые уговоры стать его моделью, переходившие в льстивые мольбы или в обещания невиданных богатств. Она вежливо отказывалась, но Лакроэн был настойчив и обворожителен, – не выстояло девичье сердце, сдалось на милость распутника. Это стало еще одним событием, приведшим Валеску туда, где я ее нашел.
Как уже говорилось, у арбализейцев были непростые отношения с цыганами, а именно – жесткая сегрегация. Принося казне деньги, они все же не имели права жить во многих городах, а обитали в передвижных поселениях на окраинах. Обычно за тем, чтобы цыгане вовремя убирались восвояси, следили керубимы, но их служба из-за выставки и так еле выдерживала дополнительные обязанности. Помощь пришла откуда не ждали – из Фатикурея, и предложил ее видный иерарх зильбетантистской церкви Томаз эл’Мор.
Под его рукой находился недавно созданный Шестой полк храмовой стражи, а это почти три тысячи превосходно вооруженных фанатиков, прошедших через очень тяжелый курс тренировок. На время выставки именно храмовники стали присматривать за цыганами, а позже переняли у керубимов и некоторые иные обязанности пополам с правами.