Дети Снеговика
Шрифт:
Была середина января. В следующие выходные Спенсер пришел ко мне в гости с ночевкой. Тереза тоже пришла и собиралась остаться допоздна, но сразу после ужина позвонил доктор Дорети и потребовал, чтобы она отправлялась домой.
— Конечно, конечно, — твердила в трубку моя мать. Она была в желтых резиновых перчатках для мытья посуды. В отросших после окраски волосах проглядывала седина. Ее крутое бедро упиралось в бок отца, а он стоял как истукан, вперив взгляд то ли в свое отражение в окне, то ли во тьму за стеклом, и тупо наматывал полотенце на зажатые в кулаке вилки, а потом снова разматывал. Не дожидаясь, когда
— Одна ты никуда не пойдешь, — проговорила она строго. Потом крепко прижала ее к себе и не отпускала, пока отец одевался. Мы со Спенсером тоже оделись.
— Поезжайте на машине, — велела мать.
— Что он сказал? — спросил отец, натягивая перчатки и шапку с помпончиком и надписью «Ред уингз», [59] в которой стал похож на какого-то придурка.
Мать пожала плечами.
— Да все то же. «Я хочу, чтобы моя дочь сию же минуту отправлялась домой». Не дай ей улизнуть, Джо, ладно? Джо!
59
«Red Wings» (англ.) — «Красные крылья»; название одной из детройтских бейсбольных команд.
Лицо отца снова приняло отрешенное выражение.
— Джо! Поезжайте на машине.
Но мы уже спустились к подъездной аллее, куда не доходил свет от парадного крыльца, и вышли в ночь. Отец с Терезой возглавляли шествие, мы же со Спенсером тащились в нескольких шагах позади. У края дороги Спенсер спрыгнул в канаву слепить снежок, но отец рявкнул:
— Куда?! А ну марш назад!
Его окрик мигом вернул Спенсера в мою шеренгу. Мы не смотрели друг на друга. Мы вглядывались в темные уголки опустелых дворов и прислушивались. Верхушки сосен покачивались над своими тенями, как буйки на волнах. Снежные привидения вылезали из сугробов, оттесняя нас к обледенелой полосе посередине дороги. Дома выглядели какими-то необитаемыми; казалось, они стояли на рейде, сияя освещенными окнами, за которыми никого не было.
У Фоксов в пустой комнате работал телевизор, и я спиной почувствовал одиночество, царившее в их доме. Я хотел было окликнуть Барбару, но суровый взгляд отца меня остановил.
— Оставь людей в покое, — сказал он.
— Отсюда я могу дойти сама, — заявила Тереза, когда мы подошли к тропинке, ведущей наискосок через дворик ее соседей.
— Еще чего! — отрезал отец.
— Пап, а правда — что бы ты сделал, если бы на нас напал Снеговик? — поинтересовался я. — Накинулся бы на него и заорал?
— Умер бы, наверное, — ответил он и посмотрел на меня. На глазах у меня вдруг выступили слезы, отчего я еще больше разозлился. Он положил руку мне на плечо, но я ее сбросил. — Прости, Мэтти.
Тереза свернула с дороги во дворик, Спенсер пошел следом.
— Эй, — крикнул я и бросился их догонять.
— Вот черти! — пробурчал отец за моей спиной и нехотя потащился за нами.
Спенсер с Терезой шли рядом, наполовину окутанные тьмой. Я ускорил шаг и поравнялся с ними. У границы Терезиного дворика мы остановились. Где-то невдалеке кто-то звал кошку. Я понял, что звали именно
— Я не хочу домой, — проговорила Тереза из ниоткуда.
— Может, пойти его поискать? — прошептал Спенсер и ухмыльнулся.
Нам не надо было спрашивать, кого он имел в виду. У меня подкосились коленки. Я прекрасно знал, что все мы одного возраста с Эми Арделл, но до той минуты как-то не придавал этому значения.
— Давайте, я буду Эми, — предложила Тереза и рухнула спиной в снег.
Что-то пронеслось по ней с такой скоростью, что она даже ничего не поняла — только охнула и резко выпрямилась. Отец прошептал: «Господи!» и рухнул на колени. Я отскочил назад, Спенсер тоже.
— Кошка, — констатировал Спенсер. — Маленький серый котенок.
— Терпеть не могу кошек, — буркнул отец, поднимаясь на ноги.
Тереза снова улеглась на спину. Теперь она раскинула руки, изображая снежного ангела.
— Видишь? — спросила она, но я так и не понял о чем.
Она лежала в этой позе, пока отец не протянул ей руку, помогая подняться.
Доктор ждал у раздвижной стеклянной двери. Он был в красном свитере, стоял, скрестив руки на груди.
— Спасибо, что привели ее, Джо, — сказал он моему отцу, не отрывая, однако, взгляда от дочери.
— Не проблема, — ответил отец. Мы все смотрели на Терезу. Немного погодя он спросил: — С ней все нормально?
— Не знаю, — сказал доктор, что страшно меня напугало. Я в жизни не слышал, чтобы он позволил себе в чем-нибудь усомниться, тем более относительно своей дочери.
— Господи, да все со мной в порядке! — прошипела Тереза и приплясывая поскакала в дом.
— Уж это точно, — подтвердил я.
Тьма наплывала на нас, как разлитая краска. Наконец доктор удалился, и мы двинулись в обратный путь.
— Какая-то она сегодня странная, — тихо сказал мне Спенсер.
Я кивнул.
— Даже больше, чем всегда.
Что правда, то правда. За неделю до зимних каникул она заявила, что мы со Спенсером ее отвлекаем, и потребовала, чтобы мисс Эйр пересадила ее за «Стол одиночества» в левом углу класса рядом с доской, который держали специально для провинившихся. Нас со Спенсером уже несколько раз отправляли туда за «сприцепинг». А в перемену она взяла манеру высвистывать нас на улицу, а сама пряталась в лесу. Иногда она сидела там до самого звонка. А потом мы видели, как она выплывала из-за деревьев и, пригнув голову в белой шляпке, пробегала по опустевшей асфальтовой площадке.
Когда мы пришли домой, мать сидела в темной гостиной. Мы даже не поняли, что она там, пока не включили настольную лампу возле дивана.
— Спасибо, что выполнили мою просьбу и поехали на машине, — проговорила она ледяным тоном, обращаясь, судя по всему, не только к отцу, а ко всем троим. После чего гордо прошествовала в свою спальню.
Отец тяжело вздохнул; вид у него был измученный.
— Постарайтесь не слишком шуметь. Маме надо как следует выспаться. Мне, впрочем, тоже.
Мы отправились в мою комнату, но играли не долго. Погоняли сначала две машинки «Хот-уилз» по ящику для игрушек, а потом я достал фотографии бейсболистов, и мы стали читать надписи на оборотах. Около полуночи в дверях появилась мама — она пришла выключить свет. Обычно в это время я уже спал.