Дети судного Часа
Шрифт:
Разбирать подобный текст с непривычки было ужасно трудно. Но понемногу Ванесса приноровилась. Ведя пальцем по закручивающейся строчке, она медленно прочла:
– «Не используйте изделие поблизости от открытого пламени и воспламеняющихся жидкостей, а также источников электромагнитного или гравитационного излучения. Не роняйте и не ударяйте по изделию, не подвергайте его воздействию вибрации. Не используйте изделие в воде или поблизости от воды. Не перекрывайте вентиляционные отверстия и не ставьте изделие вплотную к стене. В случае истощения встроенного энергетика замените его, как показано на схеме четыре…»
– Что это за бред, ученица? – заглянул ей через плечо Креол.
– Похоже, руководство по эксплуатации.
– Руководство по эксплуатации чего?
– Да черт его знает. Чего-то с вентиляционными отверстиями.
– Дай посмотреть, – забрал страницу Креол.
Прочитав ее дважды, маг сделал очень глубокомысленное лицо. Это означало, что он ничего не понял, но не хочет в этом признаваться.
– Поехали дальше, – распорядился Креол, комкая листок.
Глава 6
Ворота возвышались футов на пятьдесят. А над ними торчала громадная башня, посаженная на прочных каменных основаниях и украшенная большим железным циферблатом на двадцать одно деление. Стрелки давно отвалились – одна бесследно исчезла, другая до сих пор торчала в земле, наполовину проржавевшая.
Судя по всему, в былые времена эти ворота и башня были очень красивыми. Но сейчас они выглядели жалко и горестно. Когда-то на воротах висел колокол – но он обрушился. Правая колонна накренилась и с трудом поддерживала тяжесть башни. Каменная статуя на вершине потеряла голову, и уже нельзя было понять, кого она изображает.
И лишь старый флюгер все еще поскрипывал на ветру.
– Это город Гаримда, – негромко произнес Креол. – Основан в семьсот восемьдесят первом году, население по переписи тысяча сотого года составляет шестьдесят две тысячи четыреста шестьдесят восемь человек.
– А ты откуда знаешь? – удивилась Ванесса. – Магия?
– Тут на табличке написано.
Ванесса подошла поближе и тоже прочла надпись на бронзовой табличке. Та сильно потемнела, но текст по-прежнему легко читался.
– Шестьдесят две тысячи, говорите?.. – вздохнула девушка. – Вот уж навряд ли…
Первый плонетский город предстал перед землянами мертвым и запустелым. Никто не вышел навстречу, никто не заметил прибытия гостей. Только полуразрушенные здания глядели вслед слепыми окнами без стекол.
Похоже, до Судного Часа Гаримда была небольшим провинциальным городком, каких в родной Америке одиннадцать на дюжину. Дома большей частью двух- или трехэтажные. Материалы в основном те же, что и на Земле – кирпич, бетон, стекло, металл. Дерева нет – ни досочки, ни щепочки. Кое-где в стройных рядах зданий зияют прорехи – вместо домов пологие сконевые сугробы.
Нескольких минут хватило, чтобы узнать несколько интересных фактов о довоенном Плонете. Во-первых, улицы в городах не разделялись на тротуар и мостовую – никакого разграничения, никакого бордюра или чего-то в этом духе. Во-вторых, колесный транспорт у плонетцев не пользовался популярностью. Земляне увидели в Гаримде множество проржавевших за сотню лет остовов, но все – либо многоногие вездеходы, либо изящные катера с плоским днищем. Вероятно, когда-то эти штуки летали.
Теперь стало ясно, что дороги на Плонете и в прежние времена не отличались высоким качеством. Шагающие машины пройдут по любому грунту, летающему транспорту дорога вовсе не нужна – зачем тратить время и силы на проложение гладких автострад?
Креол, Ванесса и лод Гвэйдеон бродили по пустынным улицам с четверть часа, но так никого и не встретили. Мертвая тишина действовала угнетающе – хотелось скорее покинуть этот каменный погост.
Лод Гвэйдеон шел первым – внешне спокойный, но готовый в любой момент обнажить клинок. За время странствий по Каабару паладин не единожды попадал в безлюдные поселения, и каждый раз это означало одно и то же – работу для меча.
Пройдя до конца улицы, лод Гвэйдеон остановился. Впервые он увидел в этом городе что-то движущееся.
Человека.
Только очень странного человека. Совершенно голого, белого как мел, с безжизненным взглядом и всего покрытого сконью. Мерзкая субстанция облепила несчастного, словно тля стебель – на теле виднелись проплешины, во многих местах кожа сошла, обнажив кости и высохшие мышцы.
Лоду Гвэйдеону хватило одного взгляда на это страшилище, чтобы явить свету Белый Меч. На своем веку он повидал бессчетное множество ходячих мертвецов и не привык с ними церемониться.
– Во имя Добра, я нападаю!!! – выкрикнул паладин, налетая на мертвеца керефовым бураном.
Первый же удар оказался и последним. Лод Гвэйдеон рубанул тяжелым двуручником со страшной силой, рассекая мертвое тело наискось – от левого плеча к правой подмышке. Две половинки трупа шлепнулись наземь, взметнув сконевые фонтанчики.
Но повторно мертвец не умер. Даже разрубленный надвое, он продолжал шевелиться и куда-то ползти. Он не проявлял агрессии, не пытался напасть, не произносил ни звука – просто бессмысленно таращился и полз в никуда.
Лод Гвэйдеон озадаченно моргнул и ударил снова, отсекая трупу голову. Та покатилась по земле капустным кочаном, но тело никак на это не отреагировало. Руки и ноги по-прежнему шевелились, цеплялись за землю, пытались вернуть себя в вертикальное положение.
Паладину вспомнился колдун-некромант, побежденный им в Рокуше – Маркаттабок Безмозглый. Тот тоже отказывался умирать даже разрубленный на части. Нежить, не страшащаяся серебра… как же он себя называл?..
Кажется, личем.
Но этот корчащийся на земле обрубок нисколько не похож на лича. Личи разговаривают, колдуют и вполне успешно выдают себя за разумных существ. Этого же лод Гвэйдеон посчитал бы скорее упырем.
Правда, очень уж вялым упырем. Обычные упыри при виде живого человека сразу нападают, только и ища возможности впиться зубами в мясо. Да и серебро убивает их сразу же и навсегда.