Дети Темнолесья
Шрифт:
– Взгляни на меня.
Убийца взглянул в глаза Аластору и вздрогнул, как от удара. Повелитель грубо ломился сквозь защиты, не задумываясь о последствиях и не желая смягчать боль. Сейчас, в центре замка, поддерживаемый совокупной мощью Совета и собранных артефактов, глава рода был практически неудержим. В сердце своих владений он способен бросить вызов даже Хозяину Чудовища – трое из которых, кстати, сидели в зале, – что ему мог противопоставить какой-то маг?
– Почему ты сразу не пришел ко мне?
– Я… Я молю о пощаде, повелитель, – быстро сказал маг. – Клянусь, никогда больше род не пострадает из-за моей глупости.
Лицо Аластора обратилось в маску безжалостного божества, когда он приговорил:
– Пощады не будет.
Возвращаясь пешком домой в сопровождении обманчиво спокойной жены и напуганного увиденной казнью сына, Торат думал, что верховный Волк выжал из ситуации максимум для своего клана. Он сам обнаружил изменника – и немедленно покарал его. На глазах представителя королевы, которая теперь не сможет обвинить Аластора в небрежении обязанностями перед Темным Лесом. Аласдиир отомщен. Его убийца не попадет в руки Бдящих и, следовательно, не выдаст секретов, к которым был допущен внутри рода. Рудаэр оправдан, остальные его преступления рассмотрит Совет. Пожившие и многое повидавшие дроу относятся к нарушению закона иначе, чем молодые, дела минувших дней для них не столь важны по сравнению с выгодами будущего. Так что старый лорд, не исключено, лет через двести вновь окажется в числе старейшин своего рода.
Хотя главой Вереска ему уже не бывать.
Репутацию удалось обелить настолько, насколько это вообще возможно. Рано или поздно грязная история все равно вышла бы на свет, как ее ни прячь, – а большая грязь открывается в наименее удобные моменты. Закон подлости, как говорит принц-консорт.
– Папа.
– Да, Дик?
– Почему повелитель его убил? – Сын смотрел растерянно и тревожно. – Ведь Аласдариэль во всем признался. Я читал «Повесть о владыке-соколе», и «Канон благородства», и «Балладу о воителе Неба и Земли». Сдавшихся убивать нельзя!
Торат, мысленно проклиная детскую литературу, тяжко вздохнул и уселся на землю. Сохранность штанов его сейчас не волновала – подобрать бы правильные слова:
– Аласдариэль не признался, сынок. Его вынудили признаться. Чувствуешь разницу?
Мальчик неуверенно кивнул. Страх из его глаз никуда не исчез.
– Но, как мне кажется, его в любом случае казнили бы. Он подписал себе смертный приговор, попытавшись свалить вину на другого. Понимаешь, сын… Однажды может случиться так, что ты победишь и твой меч – или копье, или заклинание, не так важно – нависнет над головой поверженного противника. Он будет лежать перед тобой, беззащитный, а ты замешкаешься и встанешь рядом. Куда-то денется азарт, исчезнет горячка боя, да и смерть врага не покажется такой уж необходимой. Тогда-то и наступит время решать.
Добить беззащитного просто. Достаточно слегка повернуть кисть. Никто не осудит. Кроме тебя самого – ведь ты всегда будешь помнить, что мог сохранить одну жизнь. Быть может, твой противник – вполне достойное существо, даже более достойное, мудрое и благородное, чем ты сам. С его смертью мир обеднеет, и произойдет это по твоей вине.
Или можно пощадить его. Отпустить. Поверить, что он не затаит злобы, не вернется и не сожжет твой дом, чтобы отомстить за поражение. Такое случается, и намного чаще, чем поется в балладах. Легенды помнят, потому что они рассказывают о событиях редких, учат, как должно поступать. Жизнь намного более жестока, и отпущенный враг нередко приводит других врагов. Цена твоей ошибки обернется жизнями твоих родных и близких. Выбирать тебе.
Аластор взглянул в душу преступника, взвесил ее и принял решение. Он убил своего родственника, посчитав, что иначе нельзя. Он – глава клана. Не нам его судить. Подумай, сын, – однажды тебе тоже придется решать, стоит ли давать шанс оступившемуся. Это трудный выбор.
Всю оставшуюся дорогу до дома ребенок молчал.
Глава 12
Дипломатия по-темному
12.2393 от П. К.
Столица королевства
– В своих рассуждениях, Валин, ты допускаешь одну серьезную ошибку, – с серьезным лицом поведал великую мужскую тайну Торат. – Ты думаешь, что сложившаяся ситуация нас не устраивает.
– То есть как? – с трудом сфокусировал на собеседнике глаза подвыпивший дварф.
– Все очень просто. Представь себе такую картину: ты идешь по улице и видишь донельзя аппетитную округлость, чуть прикрытую легкой тканью. Естественно, верх мгновенно берут инстинкты непреодолимой силы, заложенные внутри каждого представителя мужского рода. Рука сама тянется похлопать! Так?
– Так! – согласился Валин, в подтверждение с силой кивнув. Чуть лбом столешницу не расшиб.
– Женщина оборачивается – и ты видишь, что на платье у нее вышит символ мастера Смерти. – Торат с трудом сдержал улыбку при виде внезапной обуявшей дварфа бледности. – Вот именно. Поэтому мы сознательно поддерживаем в наших подругах иллюзию того, что мужчинам нравятся хрупкие, худые и костлявые создания. Это вопрос собственного выживания, понимаешь?
– А-а-а-а…
«Винный кубок» уверенно набирал популярность. Недавно хозяин нарастил над рестораном третий этаж с отдельными кабинетами, нанял поваров-мигрантов и добавил внизу лишний зал для любителей экзотической кухни. Дело процветало. Если в прежние времена сюда заходили наскоро перекусить представители младших родов, то теперь посетить заведение не гнушались маги, даже аристократы. Определенной долей успеха «Кубок» был обязан Торату, лично разработавшему и установившему систему учета заказов. В результате беловолосый получил уверенность, что здесь всегда найдется местечко для него и его гостей: владелец здорово сэкономил на услугах волшебника, а род Малахитовой Чаши, к которому принадлежали оба, обрел источник дохода и лишнюю крупинку влияния.
Отправив захмелевшего Валина отсыпаться, Торат вернулся мыслями к недавнему разговору с главой своего клана. Старого хитреца интересовало, способны ли маги рода провести ритуал «срывания и привязывания», и если нет, то когда смогут. Полученный ответ – не в ближайшую тысячу лет – главу никак не устроил. Его разочарование выглядело достаточно комично, особенно с учетом того, что поименованный ритуал входит в число сложнейших и практикуется только высокородными. Старшие роды почти его не используют, обходясь менее опасными средствами. Впрочем, у них и нужды такой не возникает. Суть обряда заключается в переносе крепчайших связей новорожденного от семьи матери к семье отца – таким образом ребенок переходит в иной род. Запутанные родственные связи в среде аристократов, равно как и сложная система вассалитета, иногда вынуждали прибегать к столь сложным мерам. Например, некогда обряд был проведен над Аластесс – иным путем невозможно было сохранить жизнь разлученному с матерью младенцу. Кроме того, существовали определенные соображения престижа. Если среди низших каст принцип родства по материнской линии соблюдался неукоснительно, то повелители высоких родов предпочитали видеть наследниками своих собственных потомков. Это считалось доказательством их силы и могущества.
Торат подробно изучил ритуал перед рождением Аласдика и для себя твердо определил: слишком трудно. Согласие матери и отца на переход, по пять опытных магов с обеих сторон, личное присутствие глав родов… Родись у них с женой ребенок без магических способностей – ему пришлось бы оставаться в клане Волка. На положении «обделенного», фактически парии, зато живого. К счастью, все обошлось благополучно.
– Судя по состоянию вашей ауры, сейчас вы думаете о ком-то очень близком. Смею предположить, о жене или детях.