Дети Тьмы. Проклятая
Шрифт:
Нет, конечно, он прав, я действительно не хочу этого знать, ибо на фантазию я никогда не жаловалась, но…
– Она же моя бабушка.
– Во-первых, она просто красивая женщина. Во-вторых, я ее знаю дольше, чем тебя. В-третьих, ты же в курсе, сирены долго не стареют.
– Она больше тридцати раз наведывалась к пластикам.
– Разина, не будь язвой, ты говоришь о своей прародительнице.
– Ты вообще знаешь, сколько ей лет?
– Спрашивать о возрасте женщину – сродни самоубийству. А в постели меня совершенно не интересует ее возраст… и на
Меня передернуло.
– Дим…
– Ты же сама начала этот разговор.
Через пять минут мы уже сидели в машине.
И вновь тишина, только на этот раз словно что-то изменилось. Но думать об этом не хотелось. Адреналин схлынул, ушло и напряжение, остались только невероятная усталость и апатия. Хочу домой.
Часы показывали половину четвертого. Спать мне осталось три с половиной часа. А завтра еще встреча у мэра.
Дима остановил машину у моего подъезда.
– Утром за тобой заедет Владимир и привезет ко мне. Оттуда сразу поедем к мэру.
– Хорошо. – Мне не хотелось на него смотреть, и я просто открыла дверцу и поспешила домой.
Только войдя в подъезд, поняла, что опять не почувствовала холода – шеф вновь поделился со мной теплом. Размышлять на тему его удивительной щедрости у меня не осталось сил.
А ночью мне вновь приснился старый-старый сон… мой персональный кошмар, не приходивший ко мне уже больше года. Нет, я знала, что встреча с Лешкой просто так не закончится. Но одно дело знать, а другое – вновь видеть все во сне, переживать каждое мгновение заново…
…Я в комнате. Напряжение вперемешку с предвкушением и ожиданием не позволяют мне сидеть на месте. Я все время в движении, хожу, трогаю вещи, провожу пальчиком по расставленным артефактам. Древние, могущественные, но пустые. Сегодня они наполнятся силой и энергией. Моего предполагаемого уровня должно хватить, чтобы напитать их… Подошла к зеркалу, в очередной раз пытаясь найти хоть один недочет, но нет, все прекрасно. Юная милая ведьмочка.
Мама ушла уже полчаса назад, и Леша давно должен был появиться. Заставляет ждать? Негодник… я отомщу… и пусть не думает, что не смогу, – смогу. Мама мне сказала, как… Конечно, мне неловко от мысли, что придется это делать, но…
Я все-таки села на кровать и расправила складки легкого, почти прозрачного одеяния, назвать которое ночнушкой можно было только с большой натяжкой. Под ней ничего, совсем ничего.
Вскочила и вновь подошла к зеркалу, всматриваясь в отражение, – хороша… как же я хороша. Глазки горят, на щеках румянец… Лешке понравится, я знаю. При мысли о нем щеки вспыхнули с новой силой, и я вновь села на кровать. Ну где же он, где?
Шаги… медленно открывается дверь.
В полумраке комнаты, освещенной только свечами, я увидела Алексея, он не спеша зашел и закрыл за собой дверь на замок.
Глупый… нам никто не помешает этой ночью…
На нем лишь темный мягкий халат.
Я с трудом перевела
– Ведьмочка, – Алексей улыбнулся и, совершенно не стесняясь, развязал пояс. Халат упал вниз, под ним действительно ничего не было.
Колдун дал мне время полюбоваться им, оценить, запомнить, насладиться мгновением.
И я смотрела.
Мой взгляд медленно спускался по его телу сверху вниз, на мгновение застыл на восставшей плоти… и опустился ниже. Из последних сил старалась не облизнуться. Этой ночью он принадлежит мне.
Осмотр закончен.
Я встала с кровати, медленно сняла через голову свою рубашку и откинула в сторону.
Его очередь смотреть, оценивать… восхищаться.
Я словно чувствовала его взгляд на себе, как невесомое прикосновение. Чувствовала, как он осматривает меня, миллиметр за миллиметром, и ждала. Мурашки бегали по телу, соски превратились в маленькие горошинки, а дыхание невольно участилось.
– Ведьма, – тихо произнес он, и его голос стал совсем хриплым от желания. Это возбуждало еще больше.
Быстрое движение, и колдун уже рядом со мной, он прижал меня к себе до такой степени, что трудно дышать, впился в губы страстным, голодным поцелуем. Мы целовались как ненормальные, лихорадочно гладили и ласкали друг друга руками. Как же это здорово – знать, что между нами больше нет запретов, что теперь можно все.
Леша уложил меня на мягкие простыни и застыл на мгновение на вытянутых руках, жадно вглядываясь в лицо. Карие глаза стали совсем черными, опасными.
Страстный поцелуй в губы лишил мыслей и заставил выгнуться от желания.
А потом его губы опустились ниже и начали покрывать поцелуями грудь, слегка прикусили горошинку соска, затем втянули его в рот. В это время его вторая рука сжимала другую грудь, перекатывая вершинку между пальцами. И каждое прикосновение лишало разума и заставляло жалобно постанывать, сжав простыни в руках.
Между ног стало влажно и горячо, я рефлекторно попыталась сжать бедра, но не получилось. А жар с каждой секундой становился все ощутимее, и я стала тереться о Лешино бедро, чтобы хоть как-то унять его.
Лешка смеялся… тихо, едва слышно… и каждый звук его голоса набатом бился в моей голове.
Его губы оставили в покое мою грудь и опустились ниже, опалили дыханием живот, а потом скользнули еще ниже. Я знала, что должно произойти, но знать – это одно, а чувствовать – совсем другое.
Резким рывком он стянул меня на край кровати, сам опустился на колени прямо на пол, закинул мои ноги себе на плечи, и… Сначала я почувствовала его горячее дыхание, затем быстрый поцелуй в бедро, влажный язык медленно скользил к самому средоточию бушующего во мне пожара. Легкий невесомый поцелуй туда, и он вновь отстранился, покрыл поцелуями внутреннюю сторону бедер, намеренно игнорируя лоно. Мне хотелось рычать от разочарования, и я пыталась хоть как-то взять контроль над ситуацией, заставить его коснуться… Но Лешка не дает, его руки крепко прижали меня к матрасу.