Детки в клетке (сборник)
Шрифт:
Я люблю твою обоженную лысину , сказала Элизабет.
— Спасибо, Бет, — отозвался я, подхватил распорки в охапку и потащил их к яме.
По сравнению с земляными работами то, что предстояло теперь, было сущей безделицей. Почти непереносимая разрывающая боль в спине теперь превратилась в непрестанную тупую пульсацию.
А что потом? — допытывал вкрадчивый голос. — Что с тобой будет потом?
Об этом я подумаю потом, вот
Распорки перекрывали дыру с небольшим запасом, которого как раз хватало, чтобы закрепить края в асфальте, окружавшем яму. Ночью это была бы дьявольская работенка, но сейчас разогретый асфальт был податлив и мягок, и деревяшки входили в него, как карандаши в растаявшую ириску.
Когда я закрепил все распорки, ловушка обрела вид моей изначальной меловой разметки, исключая длинную линию посередине. Я подтащил к мелкому краю ямы рулон холста и снял крепившие его веревки.
Затем я развернул сорок два фута шоссе № 71.
При близком рассмотрении иллюзия была вовсе не идеальной — так фальшиво и нарочито выглядят театральные декорации и грим актеров с первых трех рядов партера. Но с расстояния в несколько ярдов обнаружить подделку было уже невозможно. Это была темно-серая полоса, не отличавшаяся от настоящего покрытия. С левого края ее перерезал желтый пунктир дорожной разметки.
Я раскатал полосу холста по деревянному остову, потом медленно прошелся по всей длине имитации, прибивая холст степлером к распоркам. Руки отказывались работать, но я знал, как себя заставить.
Закрепив холст, я вернулся в фургончик, скользнул за руль (поимев очередной очень болезненный спазм) и отъехал на гребень возвышения, отделявшего «мой» участок шоссе от развилки. Там я заглушил двигатель и почти минуту разглядывал свои лежащие на коленях, распухшие и окровавленные ладони. Потом я вылез и почти машинально взглянул назад. Я не хотел фокусироваться на какой-то отдельной детали — мне нужна была цельная картина, гештальт, если хотите. Ландшафт глазами Долана и его людей, каким они его увидят, спускаясь с возвышения. Мне хотелось понять, насколько обычной — или насколько необычной — покажется им эта картина.
То, что я там увидел, превзошло мои самые радужные ожидания.
Тяжелая дорожная техника в дальнем конце ровного участка объясняла кучи земли, появившиеся в результате моей работы. Куски вынутого асфальта были почти погребены под гравием и землей, кое-где они виднелись — ветер постарался, — но это выглядело как остатки прежнего ремонта. Привезенный мной компрессор вполне мог быть оборудованием Дорожного управления.
А иллюзия дороги, устроенная при помощи полосы холста, оказалась идеальной — отсюда шоссе № 71 казалось совершенно нетронутым.
Движение было очень плотным в пятницу и относительно плотным — в субботу. Гул моторов, приближавшихся к объезду, почти не стихал. Однако утром в воскресенье движения практически не
Я припарковал «форд» чуть ниже горба дороги, где он был не виден с шоссе, и провалялся на животе до десяти сорока пяти. Потом — как раз после того, как большой молочный фургон медленно прогромыхал в объезд через развилку, — я поднялся, проехал вперед и закинул в кузов все дорожные конусы.
Мигающая стрелка была куда более серьезной проблемой — сначала я даже не понял, как ее отсоединить от питания, не перекусывая проводов, и только потом углядел разъем. Он был почти закрыт эбонитовым кольцом, привинченным к знаку сзади… Небольшая страховка от вандалов и шутников, решивших, что отключить этот знак на шоссе — выдумка очень забавная.
В ящике с инструментами я раскопал молоток и зубило. Четырех хороших ударов вполне хватило, чтобы расколоть кольцо. Вытащив остатки плоскогубцами, я отключил кабель. Стрелка перестала мигать и потухла. Блок питания я оттащил к траншее и закопал. Стоять рядом и слышать, как он жужжит, засыпанный песком, было довольно странно. Но подумав о Долане, я расхохотался.
Думаю, Долан жужжать не будет.
Кричать — да, вероятно. Но не жужжать .
Стрелка крепилась к невысокой подставке на четырех болтах. Я постарался открутить их побыстрее, постоянно прислушиваясь, не гудит ли следующая машина. Пора бы кому-то уже проехать. Но пока — не Долану. Долану еще рано.
Опять проснулся мой внутренний пессимист.
А что, если он полетел самолетом?
Он не любит летать.
А что, если он поехал другой дорогой? По федеральной автостраде, например. Сегодня все едут…
Он всегда ездит по 71-му.
Да, но что, если…
— Заткнись, — вскипел я. — Заткнись, мать твою!
Тише, тише, дорогой! Все будет в порядке.
Я зашвырнул стрелку в кузов «форда». Она врезалась в стенку изнутри, раздавив несколько лампочек. Еще больше ламп лопнуло, когда следом за ней полетела рама.
Покончив со стрелкой, я повел фургончик обратно в подъем. На вершине я ненадолго остановился, чтобы взглянуть назад. Убрав стрелку и конусы, я уничтожил все признаки, что дорога закрыта — кроме большого оранжевого щита: «ПРОЕЗД ЗАКРЫТ. ПОЛЬЗУЙТЕСЬ ОБЪЕЗДОМ».
Машина приближалась. Мне вдруг подумалось, что если Долан решил выехать пораньше, то все, что я сделал, пойдет насмарку. Остолоп, сидящий за рулем, просто свернет в объезд, а я останусь сходить с ума в пустыне.
Это был «шевроле».