Детонатор
Шрифт:
– Ваш приказ выполнил! Сейчас бригада займется подъездом, а через полчаса подъедет половина местного строительного управления, – гордясь собой и радостно улыбаясь, докладывал парень.
– Можешь, если захочешь, – подбодрил его босс, подумав: «Мама права, действительно взбалмошный паренек, но при правильном руководстве из него может быть толк», а вслух добавил: – Я уезжаю. О выполнении работ будешь докладывать маминой соседке из квартиры напротив. А я через два дня позвоню ей и узнаю, как ты работаешь.
Через двадцать минут кортеж выкатил со двора и отправился в аэропорт. Впереди ехал «мерседес» дорожной полиции, за ним «минивен» охраны, реанимационная машина, «бентли» с представителем президента и Ильей.
Гиены всегда следуют за львами
Едва успев пристегнуть ремни, Илья провалился в сон. Видать, дали о себе знать напряжение последних часов и плохая водка. Аркадий же весь полет не отходил от носилок с больной, неведомо откуда черпая силы, хотя еще дома сообщил, что не спал больше суток.
В аэропорту Шереметьево самолет встречали прямо на посадке два реанимобиля, микроавтобус сопровождения и представительский «мерседес». Больная перенесла полет нормально, благо, ее состояние отслеживали по многочисленным датчикам. Аркадий изъявил желание сопровождать свою пациентку до больницы.
Темно-серое двухэтажное здание под номером шесть на улице Воздвиженской не имело вывески. Оно было возведено на месте Шереметьевских палат и главным фасадом выходило на улицу. Но дверь парадного была всегда закрыта. Вся Москва говорила о больнице, как о «Кремлевке», правительственной лечебнице. Потому Каров и привез сюда свою мать, будучи уверенным, что здесь ею займутся лучшие врачи. Пациентку забрали в приемное отделение, а сопровождающих попросили наведаться через день. Илья с доктором Аркадием сели в машину и поехали на квартиру Карова.
До проспекта Мира, где находилась квартира, они доехали за час, благодаря мигалке, служившей даже в смутные девяностые символом власти. Все – и гаишники, и бандиты знали, что ради своего же блага с властью, какая бы она не была, лучше не связываться. Перейдешь дорогу или вовремя ее не освободишь, останешься валяться на обочине.
Дорогой Илье Карову, начальнику аналитического отдела, почему-то вспомнилось, каким образом разбогатели люди из «семьи» президента. Без поддержки Юмашева, Березовского, Гусинского на выборах выиграли бы коммунисты. А со слов Анатолия Чубайса, военный мятеж хоть и был подавлен, но президенту так или иначе пришлось передать решение экономических вопросов и приватизации поддержавшим его людям. И все же больше всего Карова впечатлили слова Ариэля Коэна, старшего научного сотрудника фонда «Наследие». Коэн утверждал: «С точки зрения реал-политики Борису Ельцину досталась сложная ситуация. Те карты, которые он имел, диктовали сближение с Западом, а экономический кризис диктовал получение помощи и переход к рынку». Причем, эти слова он произнес не с трибуны, а за партией покера, где на кону, в буквальном смысле, стояли документы на нефтеперерабатывающий завод, доставшийся Борису Березовскому по дешевке от проштрафившегося саратовского коммерсанта. Против завода на кону стоял порт в Астрахани, купленный самим Коэном на первых торгах за цикл лекций о свободном рынке, прочитанный российскому правительству. Разумеется, сам Илья на лекциях не присутствовал, но тексты записей бесед были у него на столе на следующий день. И не все из них имелись у его босса.
Не успев к разделу государственного «пирога», Илья все же стал обладателем рецептов «блюд», варганившихся из кусков пирога людьми, ставшими за час миллиардерами. И спасибо маме, что научила терпеливо ждать своей удачи. Поэтому сейчас, когда она стоит одной ногой в могиле, пришло время использовать полученные знания для ее спасения. Вот только надо все тщательно продумать и грамотно воплотить в жизнь задуманное, чтобы не лишиться головы.
– Илья Иванович! Приехали! – судя по всему, эти слова водитель повторял несколько раз.
– Спасибо.
– А я испугался. Говорю вам, говорю, а вы сидите и глаза у вас пустые.
– Ничего страшного. Это от усталости. Пока я гостя буду размещать на отдых, ты съезди в магазин и купи, что нужно, двум холостякам.
– А что именно? Я ведь тоже по магазинам не ходок. У меня все жена покупает, – смущенно улыбнулся водитель.
– Купи колбасы «Докторской», пельменей и «Русской» водки, только не паленой, – распорядился Каров, передавая здоровяку, похожему на боксера-тяжеловеса, несколько тысячных купюр.
– Вы вроде бы не пьете такую ерунду, Илья Иванович? – сминая деньги в руке, похожей на совковую лопату, уточнил водитель.
– Правильное русское не может быть ерундой. Не забывай свое, исконное. Мне доктор умную мысль подсказал. Русский народ водку любит потому, что она такая же горькая, как его жизнь. Аркаша, вставай, друг сердешный, мы дома.
К моменту, когда водитель вернулся с покупками, доктор спал на гостевом диване прямо в одежде, едва успев снять пыльные ботинки. Уловив легкий запах «пармезана», исходивший от его носков, Илья открыл форточку и вышел в другую комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Позвонил на работу и сообщил, что сегодня не придет. Потом посмотрел на часы и понял, чему удивился сотрудник. Часы показывали полночь. Есть не хотелось. Он убрал еду в холодильник, отметив, что богатырь-водитель таки не послушался и купил «Кремлевскую». Хотя она была такая же горькая, как и «Русская». А ведь жизнь больших людей бывает такой же горькой, как и простых.
Идя в ванную, Илья заметил яблоко, выпавшее из пакета и лежавшее на полу. Поднимать не стал. Не было сил.
Только у великих нет мании величия
Утром его разбудил запах из кухни. Доктор только что закончил раскладывать яичницу по тарелкам и, увидев хозяина, разлил по чашкам кофе. Маленькую для Ильи и пол-литровую для себя.
– Доброе утро, Иванович! Вам звонили с работы и просили передать, что у вас есть три дня отгула. Из клиники сообщили, что Людмиле Александровне проводят полное обследование, и результаты будут известны завтра утром. Так что сегодня отдыхаем, если это можно назвать отдыхом, – вздохнул доктор и принялся счищать тонкую красную шкурку с яблока, которое хозяин вчера поленился поднять с пола.
«Милейший человек, этот Аркадий, только не знает, что на государственной службе отдыхать нельзя. Неровен час – снимут шкуру, как он снимал ее с яблока», – улыбнулся своим мыслям Илья и обратился к доктору:
– У меня, Аркаша, есть на сегодня культурная программа. Судя по всему, ты в бане был давно. Я имею в виду настоящую русскую баню, а не эти современные подделки.
– Какая же это культурная программа? Баня – не театр. – Аркадий с хрустом доел яблоко и выбросил огрызок в мусорное ведро.
– Не скажи, доктор, сегодня мы посетим «Сандуны». Пребывание там не сравнится ни с каким театром. На людей посмотрим, себя в порядок приведем, душу полечим. Так что собирайся. Новую зубную щетку найдешь в ванной, одежду в шкафу. Мы с тобой похожи фактурой.
Разумеется, Илья не стал говорить доктору, что давно собирался посетить своего агента, мойщика из «Сандунов», чтобы справиться о том, как идут работы на объекте, начатом еще в 1992 году.
Пока Аркаша выбирал костюм из хозяйского гардероба, Каров закончил холостяцкий завтрак и подумал, что не случайно все главные вопросы на Руси решали в бане. В девяностые это стало особенно популярным явлением. Наверное, баня располагает к откровению. Вроде все голые и, казалось бы, одинаковы, но при этом все понимают, что, когда речь заходит о больших деньгах и судьбах людей, из бани не каждый уходит «на своих двоих».