Детская исповедь. Как помочь Вашему ребенку
Шрифт:
Господь среди живой природы дает нам много образов, с помощью которых мы можем составить себе некоторое представление о мире духовном. Несколько лет назад мне довелось побывать в Якутии. Просторы там огромные: от поселка до поселка десятки, а то и сотни километров, а вокруг – глухая тайга. Однажды мы ехали на машине и увидели стоящий на обочине обелиск. Оказалось, что несколько лет назад одна женщина пошла в тайгу за грибами, и на нее напал медведь. Раньше я думал, что медведь убивает свою жертву сразу. Казалось бы, такой могучий зверь, ему одного движения лапой достаточно, чтобы убить человека. Но нет, оказывается, это не так. Он заживо делает месиво из своей жертвы: ломает кости, срывает с головы волосы, раздирает одежду. Так было и с этой несчастной женщиной: она была еще жива, кричала
Понимает человек или не понимает, что если он живет в соответствии со своими смутными представлениями о добре и зле, то он сам позволяет нечистому духу ломать свои нравственные кости? Лукавый издевается над грешником так же, как ревущий и страшный медведь над своей жертвой. Ситуация часто совершенно безнадежная: ведь это даже не зверь, а невидимый, могущественный, злобный дух. Конец приближается, и кажется, уже только и остается, что воззвать к Богу: «Господи, помоги!». Страшно, если неправедно прожитая жизнь лишает человека веры, и он остается со своей бедой один на один. Вроде бы и рад покаяться, а сил уже нет. Чтобы покаяться по-настоящему, требуется напряжение всех нравственных сил, а мы часто оказываемся к этому не готовы или не способны.
Речь идет не об эмоциональном или интеллектуальном, а именно о духовном усилии. Даже выдающиеся, даже гениальные люди, искренне стремящиеся исправить свою жизнь, далеко не сразу обретают способность осознать, что только Господь может исцелить душу от ран, нанесенных грехом. Об этом свидетельствует, например, стихотворение А. С. Пушкина «Воспоминание». Мы приведем его заключительную часть.
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток.
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
Необходимо, но недостаточно «с отвращением» читать свою жизнь. Мы грешны пред Богом, и только Он может смыть «печальные строки».
Библейский пример покаяния
Ежедневно Святая Церковь предлагает нам совершенный образец покаяния: каждое утро мы читаем пятидесятый псалом. Потому и установлено молитвенное правило и его никак нельзя отменять, что в нем собраны молитвы, которые наиболее глубоко отвечают духовным запросам человеческой жизни. Но понимаем ли мы глубину этих молитв? Касаются ли они души каждого из нас? Все это вопросы нашей веры. Иногда спрашивают: «Ах, батюшка, я устаю, можно ли мне правило не читать?» Нет, правило – это правило, если его отменить, то рухнет вся духовная жизнь: сначала одно отменим, потом другое, а там и совсем молиться перестанем.
Мы все прекрасно знаем пятидесятый псалом, наверное, многим известна и история его создания, но я ее повторю, чтобы еще раз показать, с одной стороны, силу греха, а с другой, – глубину и величие покаяния. Царь Давид – великий духовный поэт, автор псалмов, бесстрашный воин, победитель Голиафа, талантливый полководец и государственный деятель, человек духовный, который много сделал для нравственного воспитания израильского народа… Царь, находящийся в зените своей славы, создавший могущественное государство, восточный деспот, для которого были доступны все блага жизни.
В те времена государству Израильскому часто приходилось воевать, в сражениях погибали воины. Сила государства всегда, а тогда особенно, зависела от численности его населения. Поэтому в те далекие времена для того, чтобы сохранить численность народа, многоженство допускалось как временная мера. В Евангелии о многоженстве говорится как о чем-то совершенно недопустимом, но тогда, за тысячу лет до Христа, это было возможно. Царь Давид имел и жен, и наложниц, все удовольствия, все, чего только могла душа пожелать. Но, как известно, суровая жизнь делает человека более стойким, а роскошь и изобилие расслабляют.
Однажды царь Давид увидел красавицу Вирсавию и влюбился в нее так, словно он был пылким юношей, а не человеком зрелым. Чем была эта красавица лучше других, которых чуть ли не тысяча была у него, мы не знаем. Знаем только, что потерял царь покой и уже не мог жить без нее. Поразительно, как такой удивительный, совершенно незаурядный во всех отношениях человек так легко поддался искушению: был пленен женской красотой и ради нее пошел на преступление. В то время шла война с аммонитянами. Царь в письме военноначальнику Иоаву «написал так: поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтоб он был поражен и умер. Посему, когда Иоав осаждал город, то он поставил Урию на таком месте, о котором знал, что там храбрые люди» (2 Цар. 11, 15–16). В сражении с врагами Урия был убит.
Это преступление так и осталось бы неизвестным, если бы Господь, все ведающий, не промышлял о спасении каждого человека. Он открыл пророку Нафану об этом беззаконии. И вот начинается цепочка чудес. Первое чудо – это то, что Нафан узнал о грехе царя. Второе – он не побоялся отправиться к царю, чтобы его обличить. Нафан не мог знать, что с ним будет: ведь прогневавшись, восточный деспот мог и казнить.
Но Нафан пришел, и стража его пропустила, и царь его принял.
Пророк Нафан, человек тонкий, начал издалека: В одном городе были два человека, один богатый, а другой бедный; у богатого было очень много мелкого и крутого скота, а у бедного ничего, кроме одной овечки, которую он купил маленькую и выкормил, и она выросла у него вместе с детьми его; от хлеба его она ела, и из его чаши пила, и на груди у него спала, и была для него, как дочь; и пришел к богатому человеку странник, и тот пожалел взять из своих овец или волов, чтобы приготовить [обед] для странника, который пришел к нему, а взял овечку бедняка и приготовил ее для человека, который пришел к нему. Сильно разгневался Давид на этого человека, и сказал Нафану: жив Господь! достоин смерти человек, сделавший это; <…> и сказал Нафан Давиду: ты – тот человек (2 Цар. 12; 1–5, 7). И тогда царь Давид содрогнулся всем своим существом. Из его пораженной грехом, но чуткой и глубокой души излился этот дивный покаянный псалом.
Интересно отметить особенность человеческой психологии. Ведь царь Давид жил спокойно, не слушая угрызений своей совести до тех пор, пока Нафан так удивительно ярко не открыл ему весь ужас его греха, как бы давая ему возможность взглянуть со стороны на содеянное им преступление.
Первые же слова пятидесятого псалма дают нам почувствовать, какое у него сокрушенное сердце, насколько глубоко царь Давид осознал и пережил то, что он совершил: Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей… Это удивительная логика: помилуй, потому что Ты – Милостив. Никаких других оснований для милости нет. Царь ли он, политик ли, военачальник, поэт, сколько добрых дел сделал, скольких людей спас, сколько сражений выиграл, все это теперь перестало иметь значение, и, обращаясь ко Господу, он просит: «Помилуй, не потому, что я хороший, не потому, что я заслужил прощение… Нет. Помилуй, потому что Ты – милостив». Милосердие Божие – вот единственное основание для милости.
Иногда на исповеди говорят: «Вот, батюшка, я сделал то-то и то-то, ну, вы понимаете…» – и начинают вспоминать трудную жизнь, обстоятельства или окружающих людей… Но мы должны хорошо понимать, что Сердцеведцу Богу все открыто, Он все смягчающие обстоятельства ведает и все их принимает во внимание. Господь ждет от нас искренности, стремления к Нему от всего сердца: Сын мой! Отдай сердце твое мне (Притч. 23, 26). Покаяние и есть раскрытие глубины сердечной пред Богом. Важно лишь одно: каешься литы, осуждаешь ли ты себя так же горячо и беспощадно, как царь Давид и так же, как и он, надеешься ли на милосердие Божие или нет. Конечно, иногда бывает важно выяснить обстоятельства, чтобы понять мотивы поступков человека. Но пытаться этими мотивами отгородиться от самого покаяния – это совершенно неправильно.