Детские игры
Шрифт:
На работы Вовка возлагал большие надежды. Чай, не Гуреев и не Жиров, с инструментом работать умеет. Увидит Туголукова, что он лучший плотник... Или столяр... Работал Копцов и вправду неплохо. Но Наташку забрали альпинистам в помощь. Страхующий зажим на веревках двигать, когда баннер поднимают. Так что она Копцова не видела и не слышала. Еще год назад Вовка бы махнул рукой, нет и не надо! Но сейчас заело! И мальчишка стал завсегдатаем на внешней стене школьного спортзала, где проходили тренировки туристского кружка. Копцов ежедневно до темноты издевался над рогатками, жумарами и карабинами. Альпинистское снаряжение отвечало парню взаимностью, но через неделю Вовка не только отличал кроль от десантёра и умел вязать узлы, но и вполне уверенно поднимался по перилам, перестегивался на высоте и дюльферял обратно вниз. И даже понял бы эту фразу. Уверившись в собственной компетентности, Копцов напросился
Бригада вешала баннер на торец длинного шестнадцатиэтажного дома, прозванного в народе 'китайской стеной'. Работа привычная и никаких особых навыков не требующая. Насверлить отверстий в стенах, загнать в них дюбеля, закрутить шурупы, после чего поднять полотнище, в люверсы которого девочки уже вставили репшнур, накинуть петли на крепления и растянуть. Олег планировал справиться за один день, но выяснилось, что не все в городе хорошо знают математику. Баннер оказался шире торца на два с лишним метра. Пришлось вызывать заказчика, на поверку оказавшегося посредником, потом настоящего заказчика. Три часа ответственные представители с криками, матюгами и маханием руками пытались прояснить первый вечный вопрос русской интеллигенции, то есть, кто виноват. После этого перешли ко второму: что делать.
Олег, давно упрятавший бригаду в теплый подъезд, а сам прогуливавшийся в сторонке (чтобы не оказаться виноватым), подтянулся поближе, понадеявшись на переход беседы в конструктивное русло. Надежда умерла быстро: участники импровизированного совещания на открытом воздухе говорили много, горячо и не по делу. Всё еще рассчитывая закончить работу до вечера, Войнич предложил воткнуть баннер на запланированное место, завернув оба конца на длинные стороны дома. Как раз влезет до крайних балконов. Ну будет нарисованный 'Мерседес' выезжать из-за одного угла и заезжать за другой, проявляя несвойственные автомобилям чудеса гибкости. Издалека и не заметишь. А рассматривать вблизи висящий на тридцатиметровой высоте рисунок не так просто. То есть, без вывешивания на стену не выйдет при всем желании. Увы, с математикой, физикой и здравым смыслом все собравшиеся взрослые не дружили. А потому, отмахнувшись от ребенка ('не мешай серьезным людям', 'без сопливых обойдемся' и 'он туда не влезет'), продолжили дискуссию, периодически возвращаясь к первому вечному вопросу. Бригада пообедала, еще раз перемерила все необходимые величины, разметила линии спусков под Олегов вариант, ибо другого не видела, приготовила веревки и продолжала ждать.
К шести вечера высокое совещание, так и не придя к единому мнению, обнаружило, что изготовить новый баннер за один, к тому же выходной и уже почти прошедший день не получится, и приняло вариант генерального заказчика, отличавшийся от детского исключительно авторством и отсутствием предварительных замеров. После чего исчезло.
За оставшееся время закончить еще не начатую работу не стоило и мечтать. Логичнее всего было собрать манатки и разойтись до утра. Но на воскресенье были другие планы. К тому же, обещали дождь, а работа с мокрыми электроприборами Олегу не улыбалась, он-то физику знал. Потому подсобники, затащив тяжеленный баннер на чердак (лишняя и совершенно дурацкая работа, но ведь сопрут до утра), отправились домой, а квалифицированный костяк бригады в густеющих сумерках завис на фасаде, вгрызаясь в бетон хищно поблескивающими в свете фонарей жалами перфораторов. Заканчивали уже на подходе к запретному для шума времени. Но успели. И договорились утром начать пораньше, чтобы разделаться с 'Мерседесом' еще до обеда и успеть немного отдохнуть перед учебной неделей.
Звонок Копцова застал Олега на подходе к дому. Вымотанный не столько работой, сколько вынужденным бездельем, сопровождаемым нервотрепкой, Войнич даже не удивился, когда это Вовка научился висеть. Только буркнул: 'Тополиная четырнадцать, в семь утра', и выбросил рабочие проблемы из головы. Поесть, помыться и спать. А утро вечера мудренее.
Утром отчаянно зевающий бригадир тщательно проверил у новичка снаряжение, не пропустив ни одного узелка или железки, удовлетворенно кивнул и протянул Вовке сидушку. Незнакомое устройство ввело Копцова в ступор. Надо было, конечно, спросить Олега, что это за хрень, и с чем ее едят, но рядом крутилась Наташка, и новоиспеченный промышленный альпинист, предпочтя продемонстрировать крутость, гордо отказался. Войнич пожал плечами, проконтролировал правильность пристежки и, убедившись, что собирать одноклассника с земли при помощи совка и веника не придется, отправился к своему участку работы.
А у Копцова всё пошло не так. Вовка собирался красиво выйти на
'Ничего страшного, - шептал Вовка.
– Как на школе. Только длиннее. Мне надо только набить дюбелей и накрутить шурупов. Тридцать семь дюбелей и тридцать семь шурупов. Фигня вопрос'.
Однако по мере спуска его всё сильнее болтало ветром, добавляя в истерзанную душу дополнительную неуверенность. Двигаться быстро, как на тренировках, Копцов не решался, казалось, стоит разогнаться, и уже не остановишься до самого низа. Поэтому Вовка еле полз, лишь наполовину сбросив последний виток веревки с рогов спусковухи. Может и хорошо, иначе точно пропустил бы первое отверстие. И так заметил его уже на уровне собственного лба. Остановился, намотав на рога два откровенно лишних витка, вытащил из мешка дюбель, вогнал в отверстие, достал молоток и тут же упустил его. Это разозлило и, как ни странно, немного успокоило. Подтянул зависший на самостраховке инструмент, подбил дюбель, достал шуруп. Обругал себя нехорошим словом, сунул шуруп в рот, вытащил дюбеля и обработал все дыры, до которых смог дотянуться. Убрал молоток и принялся за шурупы.
Постепенно увлекся работой. К двенадцатому шурупу он уже не обращал внимания на ветер, лишь упирался боком в наружную стенку балкона, гася наиболее сильные порывы. Зато дождь доставал всё сильнее. Лило уже как из ведра, штормовка промокла, по спине текла струйка. Холодная. И вообще было очень холодно. Копцова била дрожь. Задубевшие, несмотря на перчатки пальцы, не слушались. Но хуже всего, что начали болеть ноги, пережатые ремнями беседки. Вовка попробовал сгибать и разгибать колени, потом просто игнорировать нижние конечности. Не помогало. К восемнадцатому шурупу казалось, что вместо ног у него деревянные протезы.
Он выдержал еще один шуруп и решил, что достоин отдыха. Сойти с веревки, отдохнуть и завеситься еще раз. Может, Вовка поступил бы иначе, но чуть ниже гостеприимно раскинулся неостекленный балкон. Искушение было слишком сильным! Копцов перевалился через ограждение, отстегнулся от веревки и, физически ощущая, как кровь хлынула в освобожденные ноги, постучал в стекло...
Ночка у Паши Покровского выдалась та еще. Жена, заявив, что кормящим матерям тоже нужен отдых, еще в субботу умотала к подруге на девичник, оставив на Пашино попечение полугодовалого сына и баночку с нацеженным молоком. Молока у Лизки было много, так что 'сэкономленного' вполне должно было хватить до ее возвращения. Вот только Максим Павлович не считал побывавшее в холодильнике и вновь подогретое молоко равноценной замене маминой груди. И требовал вернуть эту самую грудь вместе с ее обладательницей. Требовал настойчиво, постоянно и непрерывно. Отец ребенка кормил, менял памперсы, укачивал на руках и в коляске. Ничего не помогало. Сын, если и замолкал, то не более чем на полчаса. Вечером Паша посмеивался над своей неумелостью. Потом забеспокоился. А уж ночью...
В шесть утра младенец, наконец, успокоился. А может, устал от собственного крика. Так или иначе, сын уснул, дав возможность поспать и отцу.
Паше снилось, что его разбудил стук. Снилось, как он встает, идет к окну. На балконе стоял белобрысый мальчишка в насквозь мокрой куртке и парашютной обвязке.
– Можно через Вас пройти?
– спросил нежданный гость.
– Куда пройти?
– не понял Паша.