Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение
Шрифт:
Как следует из этого документа, «репрессии» со стороны новой власти коснулись только окружения Николая II. Прислугу же императрицы Марии Федоровны никто не тронул и не ущемил.
Животные в императорской семье
Люди любят животных. Нормальные люди. Причем иногда больше, чем людей. Хотя бывает по-всякому. Собаки и кошки – традиционно самые близкие человеку домашние животные. Среди них, как и среди людей, есть бомжи, простолюдины, средний класс и богачи. Есть и аристократы. Некоторые из них вне зависимости от своей породы вместе со своими хозяевами вошли в историю, которая сохранила их имена. Речь пойдет о собаках русских монархов.
Надо заметить, что хотя у каждого из русских монархов были собаки, но имен многих из них история не сохранила. Это и понятно: что собаки, когда подчас утрачивалась память о многих достойных людях. При этом, как правило, собак в окружении монархов имелось множество, что связано с древними традициями псовой охоты на Руси. Безусловно, среди этих собак были и любимцы, которых особенно выделяли монархи. Но фиксировать это не принято, поскольку «собачья служба» считалась не заслуживающей особого внимания. История имен домашних животных, как и многое, пожалуй, начинается с собак Петра I.
Первой документально зафиксированной собакой Петра I был пес догообразной породы Тигран. Царь всегда обращал внимание на необычные вещи и поэтому, будучи поражен внушительными габаритами собаки, купил Тиграна уже взрослым кобелем. Императора всегда отличал прагматизм, поэтому Тиграна после смерти забальзамировали и поместили в экспозицию Кунсткамеры. Сейчас его чучело экспонируется в Зоологическом музее Санкт-Петербурга.
Но если Тиграном царь только удивлял, то другую собаку – Лизетту – он любил. Небольшая собачка, видимо, относилась к породе левреток – очень древней породе. Как указывается в справочниках, изображения левреток встречаются еще на греческих амфорах. Согласно легенде, египетская царица Клеопатра подарила двух щенков этой породы Цезарю. Вскоре эти собачки появились на виллах римских аристократов.
Петр I приобрел Лизетту в Лондоне и подарил своей второй жене Екатерине Алексеевне. Собака жила в доме царя. По воспоминаниям современников, присутствие собачки успокаивало вспыльчивого монарха. Так Лизетта оказалось в немногочисленном кругу тех, кого император любил. Просто любил. Собачка умерла в 1721 г. Петр I был весьма удручен этой потерей, но, тем не менее, Лизетту так же, как Тиграна, забальзамировали и ее чучело по сей день хранится в музее Петра I при Государственном Эрмитаже, наряду с другими предметами, окружавшими монарха.
После смерти Петра I среди монархов было немало страстных охотников. Например, Петр II и Анна Иоанновна. Но история не сохранила имен их собак-любимцев, хотя они, безусловно, имелись.
Более подробно зафиксированы «собачьи следы» в окружении Екатерины II. Собаки занимали достаточно большое место в ее жизни. Галантный XVIII в. ввел во дворцах моду на крохотных собачек, повсюду сопровождавших своих хозяек. Это были именно женские собачки. На множестве женских портретов того времени хозяйки держат их на своих руках. А поскольку XVIII в. вошел в историю России как «бабий век», так как большую его часть на российском троне были женщины, то европейская мода на левреток и болонок прижилась и в России. Были, конечно, и другие собаки. Например, в коллекции Эрмитажа хранится табакерка в виде мопса, изготовленная в 1760-х гг. По легенде, мужья аристократок всячески поощряли эту моду. Объяснялось это тем, что маленькие собачки четко различали «своих» и «чужих», трепетно оберегая своих хозяек. Собачки гавкали на «чужих» и ласкались к «своим». По этому признаку мужья могли четко определить, кто из мужчин-гостей «свой» для их жен, а кто «чужой».
Надо заметить, что маленькие собачки выполняли и утилитарную функцию живых блохоловок. За блеском и шармом XVIII в. подчас скрывались немытые тела, несвежее белье и обилие насекомых. Поэтому, обычным делом было ношение на шее специальных блохоловок. Они представляли собой небольшие цилиндрики, наполненные изнутри медом. Края блохоловок обмазывались кровью, привлекавшей насекомых. Собаки только дополняли эту почти обязательную деталь туалета. Слуги периодически вылавливали блох, перепрыгнувших на них с хозяек.
Ежегодно, в мае, Императорский двор перебирался на лето в Царское Село. Вместе с придворными на лето за город выезжали и собаки в специальных колясках. Для них шили мягкие подстилки из старых собольих шуб императрицы. Собакам разрешалось находиться в личных комнатах хозяйки, сопровождать ее на прогулках в парке. Екатерина II сама заказывала ошейники для своих собак.
Собаки появились у императрицы достаточно поздно – в 1770 г., когда доктор Димсдэль преподнес Екатерине II пару левреток. Они дали громадное потомство, которое охотно разбирали аристократы. У императрицы были свои любимцы, целое собачье семейство, во главе которого стоял пес, которого императрица называла «сэр Том Андерсон». Екатерина II подробно писала о своих собаках в письмах к барону Гримму: «Я всегда любила зверей… животные гораздо умнее, чем мы думаем, и если было когда-нибудь на свете существо, имевшее право на речь, то это, без сомнения, Том Андерсон. Общество ему приятно, особенно общество его собственной семьи. Из каждого поколения он выбирает самых умных и играет с ними. Он их воспитывает, прививает им свои нравы и привычки: в дурную погоду, когда всякая собака склонна спать, он сам не ест и мешает есть менее опытным. Если же, несмотря на его предостережения, они расстроят себе желудки и он увидит, что у них началась рвота, то он ворчит и бранит их. Если он найдет что-нибудь, что может их позабавить, то предупреждает их; если найдет какую-нибудь траву, полезную для их здоровья, то ведет их туда. Эти же явления я наблюдала сто раз собственными глазами»470.
Из «семьи» Тома Андерсона происходила еще одна любимица императрицы – левретка Земира. Ее назвали в честь героини популярной тогда оперы «Земира и Анзор». Не случайно именно ее запечатлел художник В.Л. Боровиковский на картине «Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке». В Петергофском дворце сохранилась фарфоровая статуэтка Земиры. В описи, составленной в 1880-х гг., значилось: «Петергоф. Английский дворец. Левретка императрицы Екатерины II, лежащая на подушке, фарфоровая, в натуральную величину. Писано красками: подушка зеленого цвета, окаймленная шнуром, писанным золотом. Франция. Работа XVIII в.»471.
Собаки постоянно сопровождали императрицу во время ее прогулок, и художники, писавшие императрицу, неоднократно подмечали эту особенность частной жизни Екатерины II. Суровая к своим подданным Екатерина II многое прощала своим любимцам, очеловечивая их. В одном из писем она писала: «Вы простите меня за то, что вся предыдущая страница очень дурно написана: я чрезвычайно стеснена в настоящую минуту некой молодой и прекрасной Земирой, которая из всех Томассенов садиться всегда как можно ближе ко мне и доводит свои претензии до того, что кладет лапы на мою бумагу»472.
Екатерина II, вслед за Петром I, следовала практике бальзамирования своих любимцев. Подчас, это приводило к недоразумениям. Посол Франции в России Сегюр описывает следующий курьезный эпизод. Как-то раз к придворному банкиру Сутерланду явился петербургский обер-полицмейстер и «с прискорбием» сообщил, что «получил поручение от императрицы исполнить приказание ее, строгость которого меня пугает; не знаю за какой поступок, за какое преступление вы подверглись гневу Ее Величества». Перепуганный Сутерланд стал допытываться о причинах гнева царицы. «Императрица, – отвечал уныло полицмейстер, – приказала мне сделать из вас чучелу… – Чучелу?! Вскричал пораженный Сутерланд. – Да вы с ума сошли! И как же вы могли согласиться исполнить такое приказание. Не представив ей всю его жестокость и нелепость?» К счастью, через третьих лиц удалось выяснить, что у Екатерины II умерла собачка (ранее подаренная банкиром), носившая имя Сутерланд. Безутешная императрица потребовала от полицмейстера «сделать чучело из Сутерланда», что и было принято им к исполнению. Примечательно, что полицмейстер, готовый выполнить приказ, дал банкиру только «четверть часа сроку, чтоб привести в порядок его дела!»473.