Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение
Шрифт:
Важной частью дворцовых комплексов были ванные и бани. По европейской традиции в XVIII в. «взятие ванны» могло сопровождаться приемом посетителей, поскольку было принято мыться в простыне, как правило – это роскошные комнаты, включенные в череду парадных дворцовых интерьеров, с тщательно продуманной отделкой.
В России соблюдались иные традиции, связанные с народными обычаями допетровской Руси. Поэтому даже во дворцах сооружали традиционные парные бани. Осенью 1762 – весной 1763 гг. под руководством архитектора Баллен-Деламота под церковным аналоем, на антресолях первого этажа Зимнего дворца близ личных покоев Екатерины II началось сооружение обширной царской бани, состоявшей из трех помещений. По описаниям 1790-х гг. в банный комплекс входили: Купальня (ныне зал № 272), под ризницей Большой церкви (зал № 701) находилась Уборная и непосредственно под алтарем – обширная Баня
Несколько позже, в 1788–1793 гг., под руководством архитектора И.Е. Старова, рядом с покоями будущего Александра I, в Зимнем дворце началось сооружение новой бани с тщательно продуманной планировкой. Она размещалась в угловых помещениях, выходивших на Салтыковский подъезд и Адмиралтейство. В первой угловой комнате (зал № 17) находилось отгороженное место «для поклажи вещей». Далее следовала сложной конфигурации с утолщенными стенами Мыльня (зал № 18) и Купальня великого князя (залы № 19–20), в центре которой помещался овальный бассейн. К Мыльне и Купальне примыкали подсобные помещения, в одном из них (зал № 411, северная часть) находилась большая печь, обогревавшая Мыльню, в другом котлы для подогрева воды для бассейна (зал № 411, южная часть)45. В 1816 г. архитектор Л.И. Руска капитально перестроил эту баню. Видимо, это связано с изменением гигиенических требований в высшем свете. На смену омовениям и обтираниям приходит классическая русская парная, устроенная рядом с бассейном. В документах упоминается, что столяр Иван Копачев обшил парилку липовым деревом46.
Все эти помещения уничтожил пожар в декабре 1837 г. В возобновленном дворце в новых интерьерах традиционно большое внимание уделялось парадным ванным комнатам. Их описывали и демонстрировали. На половине императрицы Александры Федоровны – жены Николая I, архитектор А.П. Брюллов спроектировал Ванную (зал № 670) в стиле мавританской испанской архитектуры. На акварели Э. Гау видна роскошная комната, у одной из стен которой находилась мраморная ванна с двумя кранами. В описании возобновленного Зимнего дворца об этом помещении говорилось, как о небольшой комнате «около 13,5 аршин в длину и не более шести в ширину», где сосредоточена «вся роскошь гренадских мавров», с мраморной углубленной ванной под самым зеркалом, где из кранов «бьет хрустальным ключом горячая или холодная вода, сперва в огромную раковину, а из нее каскадами в ванную»47. Расходы на сооружение этой ванной шли отдельной строкой и обошлись казне 42 ООО руб.48
Как ни покажется странным сейчас, в парадных ванных комнатах устраивались приемы для избранного общества. В 1834 г. автора гимна «Боже, царя храни» А.Ф. Львова пригласили на вечер к императрице Александре Федоровне, она приняла его в своей купальне. Судя по воспоминаниям, это была небольшая комната, изящно отделанная, «где бьет ключ в большую, необыкновенной красоты, раковину и оттуда вода льется уже в белого мрамора ванну»49.
Надо отметить, что если ванная комната императрицы традиционно вписывалась в череду парадных дворцовых интерьеров, то у Николая I, отличавшегося крайней непритязательностью в повседневной жизни, ванная комната выглядела гораздо скромнее. Собственно, это был «купальный снаряд», оборудованный в 1854 г. «в шкафу» в кабинете императора, расположенном на третьем этаже дворца в северо-западом ризалите. До нас дошла редкая фотография упомянутого «купального снаряда», на ней видна медная лохань, к которой подведены два крана для горячей и холодной воды.
Сохранились уникальные архивные материалы по так называемой «Гардеробной сумме» императора Николая I. В этих тетрадях зафиксирована оплата буквально каждой ванны и бани. Эти документы позволяют восстановить реалии повседневной жизни.
Когда великий князь Николай Павлович был ребенком, его еженедельно мыли в дворцовой бане – Мыльне. Причем двум истопникам «при Мыльне» из средств мальчика каждые четыре месяца платили по 20 руб. жалованья. Когда мальчик превратился в молодого человека, баню заменила ванна и значительно реже баня. Их приготовление оплачивалось и имело стандартные расценки: каждая ванна «обходилось» императору в 25 руб., а баня в 100 руб. ассигнациями. В 1841 г., когда ассигнации были пересчитаны на серебро, одна ванна «стоила» 7 руб. 15 коп. серебром. Потом эту сумму округлили до 8 руб. серебром. Оплачивалось только «ношение воды», поскольку до 1838 г. в Зимнем дворце водопровода не было. Для дворцовой прислуги это был важный источник доходов и все было «поделено». Как правило, готовили ванны и бани либо камердинеры, либо дворцовые инвалиды (при этом следует иметь в виду, что тогда инвалидами называли обычных военных пенсионеров, выполнявших при императорских дворцах хозяйственные обязанности).
В 1830-х гг. император Николай Павлович в зимние месяцы мылся в ванне 1–2 раза в месяц. Например, за весь 1833 г. император 11 раз (раз в феврале, два раза в марте, три раза в мае, два раза в июне, по разу в октябре, ноябре и декабре) мылся в ванной и 4 раза в бане (по разу в феврале, мае, июле и августе)50. Если попытаться как-то объяснить эту периодичность, то можно предположить, что ванна и баня в феврале потребовались для 37-летнего императора, поскольку он принимал самое активное участие в череде дворцовых балов и маскарадов и, соответственно, много потел в дворцовых залах, освещавшихся свечами. Летом император мылся чаще, поскольку этому способствовали и жара, и пыль на традиционных маневрах в Красном Селе. С наступлением осени Николай Павлович ограничивался одной ванной в месяц. Обращает на себя внимание то, что царь вообще не мылся в январе, апреле и сентябре.
Когда Николай I возвратился с семьей в отстроенный после пожара Зимний дворец, то там была уже проложена единая водопроводная сеть и необходимость платить «за носку воды» отпала. Воду изредка носили, когда ломалась сантехника или когда император находился в резиденциях, не оборудованных водопроводом. Поэтому резкое снижение фиксированных данных свидетельствует только о том, что дворцовый комфорт вышел на новый уровень, а не о том, что император стал меньше мыться.
Во-вторых, еще до пожара в декабре 1837 г. на половине Николая Павловича, видимо, предпринимались попытки механизировать процесс «носки воды» для ванны императора. Об этом свидетельствуют счета за 1836–1837 гг. В декабре 1836 г. бандажнику Остерлову заплатили «за трубу с насосом» довольно крупную сумму в 360 руб. Вероятно, конструкция получилась «сырая» и ее требовалось постоянно ремонтировать. Поэтому уже в феврале 1837 г. перчаточнику Остерлову за ремонт «рукава к насосу» уплатили 30 руб. В мае перчаточник вновь «поправлял трубу» за 35 руб. Потом пришла очередь механики. В июне «физик Гоипини», видимо, поменял насос за 333 руб. В июне «оптику Боде за починку газовой огненной горелки» заплатили 29 руб. В сентябре механик Роспини (ранее в документах он проходил как Гоипини) «за починку насоса» получил 65 руб.51 То, что при установке трубы обращались к «бандажнику» или «перчаточнику», свидетельствует о том, что труба была гибкой и, вероятно, изготовленной из кожи. То, что для ремонта механики обращались к «физику», «оптику» и «механику» свидетельствует, что в целом конструкция для снабжения царской ванной невской водой оказалась крайне неудачной. Скорее всего, в подвале был установлен насос, который по гибкой кожаной трубе закачивал воду на третий этаж Зимнего дворца в ванну царя. Эта вода подогревалась «огненной горелкой».
В-третьих, после монтажа в Зимнем дворце водопроводной сети, подведенной и к ванной царя, из его «Гардеробных сумм» исчезают счета «за носку воды». Ванная царя благоустраивалась и в июне 1839 г., механику Роспини уплатили за термометры. Позже счета «за носку воды» встречаются, но этими деньгами оплачивались ванны на Елагином острове, Царском Селе, Александрии, где водопровод еще не провели.
Весной 1842 г. Николай Павлович стал обустраивать Коттедж в Александрии. Видимо, активные работы в Коттедже инициировались приездом тестя – короля Пруссии. В мае 1842 г. механик Вестберг получил 200 руб. за установку «березового шкапа, находящегося в Александрии». В июле Вестберг устанавливает в Коттедже еще один «купальный шкап для Его Величества короля Прусского» за 35 руб. Такая дешевизна, наверное, связана с тем, что сантехнические коммуникации там уже проложены и требовалось установить только «шкап», или, как принято говорить, по современным стандартам, – «душевую кабину». В сентябре механику за починку ванных термометров уплатили 11 руб. И, наконец, в декабре «за поправку купального шкапа» 50 руб.52
С этого времени Николай I платил из своих «Гардеробных сумм» не за банальную «носку воды для ванны», а за сантехнические работы. И обходилось это ему довольно дорого. Примечательно, что сантехнические работы из года в год повторялись: либо конструкции этих «купальных шкапов» были несовершенны, либо комплектующие, либо работа оставляла желать лучшего.
В 1843 г. механик Вебстерг дважды переделывал «купальный шкап» в Александрии (июнь – 60 руб. и декабрь – 21 руб.), ремонтировал сантехнику в Зимнем дворце (ноябрь – 21 руб.), переделывал купальный шкап в Собственном (Аничковом) дворце (декабрь – 25 руб.).
В 1844 г. Вебстерг продолжал неустанно трудиться, ремонтируя дворцовую сантехнику. Он в очередной раз ремонтировал термометры, переделывал «купальный шкаф» «для Его Величества в Собственном дворце и Александрии с доставкою на место всего» и вновь переделывал «по высочайшему повелению бронзовую ванну, находящуюся в комнате Его Величества, что в Собственном дворце»53. В 1844 г. был привлечен новый специалист – медных дел мастер Юргенс, он установил новый медный ящик с трубами и починил краны в «купальном шкафу».