Детский сад для чайлдфри
Шрифт:
— Очень красивое платье, — сунула нос в картину Варга, — такие уже лет пятьдесят назад вышли из моды. Но вы это здорово придумали, нарисовать портрет в старинных одеждах.
Я кивнула, чувствуя смутную тревогу. Что-то во всем этом было неправильно. Я смотрела на счастливую фиалку-Феклалию. Этот портрет нарисован лет пятнадцать назад, если судить по возрасту женщины на портрете. Через пять лет после того, как она вышла замуж за Виренса. И я готова дать руку на отсечение, тогда она не была сбрендившей на почве бездетности дурой.
Как, вообще, могло получиться, что за это время из пышной, здоровой и довольной жизнью женщины получилась костлявая, плаксивая, вечно ноющая тень, о которой мне рассказывала гелла Изера? Скорее всего в прошлом фиалки-Феклалии, случилось что-то такое, что изменило ее настолько сильно.
Например, потеря ребенка, озарило меня. Тогда все сходилось. И подорванное здоровье, и излишняя эмоциональность, и постоянно присутствующий в ее жизни доктор Джемсон.
— Скажи Иське и Лиме, что ты едешь с ними, — велела я Варге и чуть ли не бегом помчалась домой. Теперь-то я прижму геллу Изеру к стенке и заставлю рассказать мне все.
Глава 12
Если бы я не смотрела во все глаза на геллу Изеру, которую случайно встретила прямо возле кухни, все равно заметила бы, как она побледнела, увидев портрет. Это было видно даже в полумраке коридора.
— Откуда это у вас?! — взвизгнула она, намертво вцепляясь в тонкую раму. — Отдайте!
— Гелла Изера, — я силой выдрала картину из рук экономки и прижала ее к себе, — хватит! Мне надоели ваши игры! Или вы немедленно признаетесь, что на самом деле случилось с Феклалией, или я перестану считать вас своим союзником. И уволю вас к чертовой бабушке!
Гелла Изера смотрела на меня с ненавистью. Такой же, как позавчера. Не пойму, что я ей сделала?! Ну, потрепала нервы, так ведь она знает, что это не я, а фиалка-Феклалия.
— Вы не можете меня уволить! — Зашипела она, злобно скаля зубы, — тогда я сразу же сдам вас в полицию. Заявлю, что вы не лесса Феклалия! И вы не сможете доказать обратное!
— Не сдадите, — рассмеялась я. — Вы, гелла Изера печетесь о репутации рода Мериганов больше, чем сами Мериганы. А я не буду молчать, и расскажу, кто я и как попала в это тело. — Я перевела дыхание и, с улыбкой глядя на геллу Изеру, сжимающую кулаки в бессильной злобе, продолжила, — в ваших интересах не скрывать от меня правду. Что случилось с Феклалией? Почему из цветущей юной женщины она превратилась в тень самой себя и сошла с ума?! Она потеряла ребенка?!
В глазах геллы Изеры что-то мелькнуло. Что-то похожее на облегчение. Она тяжело вздохнула, сгорбилась и качнула головой в знак согласия.
— Я так и знала! — завопила я. И продолжила развивать свою мысль. — Уверена, к этому приложил руку лесс Виренс! Ведь этот ребенок был не от него и не от вашего сына, а от мужчины, которого Феклалия любила. Она была с ним счастлива! Это видно по портрету! И поэтому она стала ненавидеть Виренса… и вашего сына… и не легла с ним вовсе не потому, что он урод! При ее желании иметь ребенка — это не стало бы проблемой. Тем более уродство вашего сына не врожденное, и у малыша не было бы никаких изъянов!
Гелла Изера кивала на все мои слова, сгибаясь еще больше. Мне даже стало жаль старуху. Тяжело жить с таким грузом на сердце. Но теперь я понимала и Феклалию. Она не дура, просто несчастная женщина, которой не повезло в жизни. Пусть я никогда не любила детей и не мечтала стать матерью сама, но прекрасно знала: горе женщины, потерявшей долгожданного ребенка, не измерить ничем. Во всех мирах, на всех языках не существует слов, чтобы в полной мере описать эту боль. Но самое страшное, что время ее не лечит. Она остается в сердце навсегда, и через пятнадцать лет терзая так же сильно, как в первый день.
И теперь желание Феклалии позаботиться о бездомных детях, даже ценой своей жизни, которую она отдала мне, выглядело совсем не глупым капризом взбалмошной идиотки. И стало понятно, почему при всем своем недовольстве, гелла Изера помогает мне открыть детский сад. Ну, то есть приют. Это снимет с ее души ту вину, которую она чувствует. И не зря я нарисовала двадцать двухъярусных кроватей. Память тела вела мою руку. Тела, которое столько лет страдало от давней потери.
Несколько дней прошли в упорной работе. Гелла Изера после того, как я раскрыла главную тайну, притихла. Она больше не смотрела на меня с ненавистью. Отношения между нами стали вполне дружелюбными. Все же прошлое фиалки-Феклалии осталось в ее прошлом, а не в моем.
Семейство Лимы закончило с ремонтом флигеля в рекордные три дня.
Варга в первый же день оборудовала свою мастерскую, выпросив у сестры большой стол для кройки и тумбу для швейной машинки. Не знаю, как она смогла убедить геллу Шимру, но та отправила в помощь младшей сестре двух швей, с помощью которых за два дня были сшиты тринадцать комплектов постельного белья, тринадцать ночных рубах, в которых мы собирались обрядить наших подопечных на первое время. Все же одежду надо шить по размеру. А дети вполне могут несколько дней побегать в одних рубашках, во флигеле было довольно тепло.
На седьмое утро моего попаданства из города приехали учитель и два воспитателя, которых я наняла еще в первый день. Я рассчитывала, что они сами займутся подготовкой класса и детских спален, но по факту все уже было готово. Мы даже постели заправили и расставили парты.
Поэтому, чтобы не затягивать выполнение поставленных Феклалией условий, я тут же усадила их в двуколку и отправила в город вместе Иськой — ловить детей. Ей, как старшей горничной, велела проследить, чтобы все дети, которые были у Феклалии в доме, попали в приют. Я не могла рисковать. У меня и так осталось всего тридцать три дня, чтобы воспитать в них приличных людей… или хотя бы заложить основы этого воспитания.
Мы тоже не бездельничали. Лима гремела кастрюлями, ее дочери и невестки, носили дрова для титанов во всех трех ванных комнатах. Мы готовились к прибытию малышей, которых надо было постричь, помыть, переодеть, накормить и уложить на тихий час. А после обеда приедет доктор Джемсон, чтобы осмотреть детей на предмет болезней.
Волновалась ли я? Нет. У меня не было времени. Я носилась по флигелю, проверяя, наточены ли ножницы, лежит ли в ванных комнатах стратегический запас мыла, шампуня, рубашек и войлочных тапочек, хорошо ли растоплены камины в спальнях, повесили ли там шторы, на которые Варга и ее девочки всю ночь вручную пришивали петельки. Я только вчера вечером догадалась, что никакого тихого часа мне не светит, если не занавесить окна.