Детский сад, штаны на лямках

Лютикова Люся

Итак, теперь у вас на руках есть четверть миллиона. Отлично! Но это еще не всё. Через три года трюк можно будет повторить. Пусть брат продаст квартиру вашей жене, а вы – его супруге. Теперь по четверть миллиона рублей получат ваши жены. Почему именно через три года? Потому что в этом случае не надо платить налоги с продажи недвижимости. Еще через три года квартиры перейдут к тещам, потом к свекровям, к деверям и так далее…

Сначала четверть миллиона получите вы, потом – ваша жена, потом – теща, потом – тесть. Родители вздыхают: «Ребенок вырос,

где взять миллион, чтобы купить ему отдельное жилье?» А вот они, денежки, на дороге валяются, надо только законы знать! Сложите халявные деньги – и вуаля, готова еще одна квартира в семье! Кстати, на нее ваш ребенок тоже получит налоговый вычет, еще четверть миллиона. Квартиры будут плодиться, словно грибы после дождя…

Вы помните, что сделки происходят только на бумаге? Вы по-прежнему живете в родных стенах, правильно? И никаких имущественных претензий друг к другу не имеете, так?

Вот в этом, к сожалению, заключается слабое место. Встает вопрос доверия между родственниками. А что, если теща откажется отдавать вашу квартиру? Возьмет и продаст ее чужим людям? И, наплевав на интересы семейного клана, профукает денежки с любовником на Канарах? Она ведь по документам собственница, имеет право распоряжаться имуществом по своему усмотрению.

Еще интересный вопрос: а за себя вы поручитесь? Точно не поддадитесь искушению? Ведь у брата – «трешка» в новостройке, а у вас – «однушка» в хрущевке. Была. Теперь-то, согласно свидетельству из регистрационной палаты, вы владелец трехкомнатных хором. Уверены, что голос крови окажется сильнее жажды наживы?

Судя по всему, Максим Прудников наплевал на голос крови. Оставил сестру без доли в наследстве, зато свил уютное семейное гнездышко. Роза все никак не могла успокоиться, талдычила словно заведенная:

– Шесть соток земли, и какой! Десять машин чернозема отец завозил, я уже не говорю о навозе. Каждый год – машина навоза! Не земля там была, а масло, уронишь семечку – она прорастает. А помидоры? Знаешь, какие там росли помидоры? Вот! – Она сложила вместе кулачки и потрясла ими. – Я не вру, честное слово!

Ее аграрный фанатизм абсолютно не сочетался с инфантильным обликом.

– Родители ваши куда смотрели, когда Максим дом продавал?

– Наши родители умерли и оставили нам дом в наследство. В этом доме мы с Максимом и жили счастливо пять лет, пока не возникла эта… – Роза выразительно скривилась на одежду невестки. – Знаешь, у нас были такие замечательные отношения, что незнакомые люди даже не верили, что мы брат с сестрой!

Похоже, дамочка искренне считала, что находится замужем за братом, а когда у него появилась настоящая жена, встретила ее в штыки.

– Я еще понимаю, – продолжала она, – когда мужчина женится ради детей, чтобы завести потомство, родить сына. Но Юлька – она же порченая была! У нее не могло быть детей! Она полгода пыталась забеременеть, все впустую, потом прошла полное обследование, и врачи ей сказали, что она бесплодна.

Я постаралась скрыть улыбку. Знаю я это «полное обследование», у старшей медсестры Тамары в женской консультации.

– Другой мужик в такой ситуации сразу бы развелся, но только не мой Максим. Я же говорю, что он слишком порядочный! Носился с ней, как с писаной торбой: «Не волнуйся, Юлечка, будем тебя лечить в лучших клиниках страны, в крайнем случае можно усыновить ребенка». Усыновить! Воспитывать чужого спиногрыза, чужие гены, в то время как любая татарка запросто родит своего, родного!

Роза со злостью швырнула невесткино платье в мешок. А я, приглушив слишком явную заинтересованность, спросила:

– Так что же, они всерьез увлеклись идеей усыновления?

– Еще как всерьез! Максим обмолвился, что Юлька подобрала в детском доме подходящий вариант – мальчика пяти лет. Я сама чуть не родила, когда услышала! Пыталась образумить брата, сначала намекала, потом прямо говорила, что усыновление – это глупость несусветная, есть еще время, чтобы попробовать завести своих детей, но куда там, он меня даже не слышал! Взгляд такой, словно его приворожили. Известно ведь: ночная кукушка дневную перекукует. – Роза испустила тяжкий вздох, потом продолжила: – Я до последнего надеялась, что Аллах милует. Может, документы у них не примут или еще чего. Окончательно я поняла, что усыновление неизбежно, когда нашла в шкафу детские вещи.

– Вещи?

– Ну да, очевидно, Юлька прикупала, входила в роль заботливой мамаши.

– И что за вещи?

– Да колготки. Только сразу видно, что никудышная мать из нее получилась бы, зачем-то купила для мальчика девчоночьи колготки.

У меня дыхание перехватило.

– Красные, что ли?

– Ага. И с размером она промахнулась, маловаты для пятилетки.

– А где же они теперь? Давайте их найдем.

– Тебе-то что? – наконец-то заметила мой интерес Роза. – Неужели ревнуешь Максима?

Мне хотелось схватить ее за горло и трясти, пока она не покажет, где колготки, но я взяла себя в руки и сказала:

– Мне кажется, когда Максим вернется из больницы, ему будет тяжело видеть детские вещи, это напомнит о смерти жены. Я переживаю за его сердце.

Роза кивнула:

– Ты права, как я сама не сообразила. Колготки надо найти и выкинуть.

Мы перерыли весь шкаф, вытряхнули вещи из мешков, но красных колготок нигде не обнаружили.

– Вот здесь они лежали, на этой самой полке, в углу, – твердила Роза. – Ума не приложу, куда делись.

– Может, Юлия переложила их в другое место?

– Да нет здесь других шкафов, только этот.

– А в прихожей?

– Там только верхняя одежда.

– Значит, Юлия сама поняла, что ошиблась с цветом колготок, и отдала их кому-нибудь, – предположила я.

– Исключено, – решительно заявила золовка, – я их видела за день до ее смерти.

Только тут до меня дошло: а каким образом Роза вообще могла обнаружить эти колготки?

– У вас есть ключ от квартиры брата? – прямо спросила я.