Девадаси. Верность любви
Шрифт:
На дворе был знойный день, однако Тару колотило так, что зуб на зуб не попадал. Она с трудом выговорила:
— Умер?!
Девушка пожала плечами.
— Наверное, умер. Жрец сказал, что он вот-вот испустит дух. Его голова была разбита, кости переломаны!
— Отведи меня туда.
По дороге девушка рассказала, что один из жителей деревни видел трех англичан: они шли по дороге рано утром с мешками в руках. Их одежда была испачкана кровью. Мужчина спрятался в кустах, и они его не заметили.
Тара вошла во двор дома
Тара сказала жрецу, почтенному, строгому на вид старику, зачем пришла, и он провел ее в комнату, где лежал раненый.
Застывшее бескровное лицо казалось лицом призрака или мертвеца. Волосы слиплись в бурые сосульки, голова была покрыта кровавой коростой, тело — многочисленными синяками и ссадинами. На икре неестественно вывернутой ноги виднелась рваная рана — несчастный, вероятно, напоролся на острый сук.
Тара была готова погубить весь мир, уничтожить всех людей и проклясть всех богов, лишь бы этим человеком оказался не Камал, но это был он, и ей не оставалось ничего иного, как упасть на колени возле изголовья и прижаться лицом к его бессильно свисавшей руке.
— Любовь моя! О, моя любовь!
За спиной раздался голос:
— Я полагал, что к утру бедняга испустит дух, а он все еще дышит. Его душа не желает покидать тело.
Тара стремительно обернулась. Ее лицо было искажено страданием и гневом.
— Почему вы не отнесли его в храм Шивы?!
Мужчина кашлянул.
— Я сразу решил, что передо мной служитель храма, и отправил людей к тамошним жрецам. Однако те сказали, что в храме не случалось никаких происшествий, никто слыхом не слыхивал, что кто-то пропал. Они предположили, что этот несчастный — богатый паломник, на которого напали лихие люди.
Тара заскрежетала зубами. Должно быть, ущерб, причиненный храму, не слишком велик, и жрецы решили закрыть глаза на происшествие. Вероятно, они посчитали, что Камала уже не вернуть, а потому не стоит портить репутацию могущественного святилища.
Кто он такой? Человек без касты, безвестный подкидыш, чье единственное достоинство и богатство — красота и талант.
Искалеченный, еле дышащий Камал не был нужен ни им, ни Шиве.
Как и Тара, Камал не знал, что побудило родителей оставить младенца на пороге храма. Должно быть, семьи, в которых они родились, были очень бедны и принадлежали к низшим кастам. Возможно, они надеялись, что брошенные ими дети вольются в некое особое сословие, общения с которым не стыдится ни раджа, ни наваб, ни брахман. Так и случилось, только это сословие, как оказалось, тоже живет по своим жестоким законам!
Тара поднялась на ноги и в гневе погрозила кулаком, сама не зная кому. Храму, жрецам. Возможно, даже богу. Испугавшись своего порыва, она вздрогнула и прикусила пальцы, после чего решительно произнесла:
— Мне нужно
Ее тон не допускал возражений, и деревенский жрец кивнул.
Тара пустилась бежать и не останавливалась до тех пор, пока не очутилась на территории храма.
У нее не было времени для подробного рассказа, она просто сообщила Амрите, что ей нужны деньги или украшения, которые можно продать.
— Ты не ела и не спала, — прошептала Амрита, глядя на осунувшееся лицо подруги, обрамленное растрепавшимися волосами, и лихорадочно горевшие глаза.
— Боюсь, в ближайшее время мне не придется ни есть, ни спать.
Амрита быстро справилась с поручением. Все девадаси, даже Ила и Хемнолини, дали что могли: золотой браслет, жемчужное ожерелье, серьги, кольцо, ларчик из слоновой кости, зеркало в оправе из серебра.
Все любили прекрасного Натараджу, своим танцем пробуждающего мир к жизни и объясняющего людям цель и смысл их существования на земле.
Амрита протянула подруге туго набитый узел.
— Я пойду с тобой, — сказала она. — Наверняка тебе нужна помощь.
Тара погладила ее по руке.
— Нет. Тебе не стоит смотреть на такое.
— Почему ты не хочешь привезти Камала сюда?
— Потому что по-настоящему он нужен только мне.
Амрита со слезами обняла подругу.
— Я буду молиться за твое счастье!
Остановившийся взгляд Тары был невыносимо тяжелым.
— Мое счастье не стоит ни единой рупии. Помолись за жизнь Камала.
Глава X
Исцеление
Небо окутала бледная дымка, от влажной после недавнего дождя земли поднимался удушливый туман. Из-за горизонта выплыло солнце, напоминающее огромное пятно крови.
Джеральд Кемпион вышел из своего дома и направился к центральной площади.
Кое-где солдаты разводили костры — крошечный огонек полз по сухим веткам, тянуло дымком. Сквозь дым просвечивали солнечные лучи, отчего он казался золотистым. На жесткой траве, там, где ей удалось уберечься от солдатских сапог и копыт лошадей, лежала роса, ее капли сверкали в раннем свете, словно камни драгоценного ожерелья. Форт проснулся, ожил — и утро наполнилось привычными звуками. Джеральд почувствовал, что на душе становится легко и светло.
Вдруг он увидел Тару, которая спешила к нему, и застыл как вкопанный. Молодой человек не ожидал, что она вернется, и не знал, радоваться ему или нет.
Джеральд всегда удивлялся тому, с какой непринужденной грацией она двигается. Девушка не шла, а будто плыла над землей, так легка была ее походка. На ней были ярко-зеленые с серебряными нитями, будто сотканные из воздуха, ветра и травы, одежды. Ее губы выделялись на нежном лице ярким цветком, а черные как ночь глаза лихорадочно блестели.