Девадаси. Верность любви
Шрифт:
Жизнь храма, всецело подчиненная предписаниям и правилам, тем не менее была насыщенна и интересна. Жрецы поливали статую Шивы душистой водой, посыпали цветами, окуривали благовониями, предлагали ей бананы и кокосовые орехи. Возили на прогулку в запряженной быками колеснице.
Чувства благоговения и восторга вызывали праздники, оглашенные пением священных текстов, звонкой барабанной дробью, сопровождаемые яркими торжественными процессиями жрецов, танцовщиц и паломников, наполненные благоуханием цветов, ароматами фимиама и камфарных палочек.
И
Тяжелее всего были ночи, ибо проходил еще один день, и девочка говорила себе, что родители вновь не приехали. Однажды, будучи не в силах сдержаться, она поделилась переживаниями с подругой.
Тучи унесло ветром, и в окно светила похожая на огромный серебряный диск луна. Девочки спали, и только Амрита задумчиво и горестно смотрела на сверкающее звездами небо.
— Тара! — прошептала она, не смея коснуться лежащей рядом подруги.
Та спала чутко и сразу проснулась.
— Что?
— Прости, что разбудила, — виновато произнесла Амрита и прибавила: — Я не могу понять, почему ни отец, ни мать ни разу меня не навестили! Они обещали забрать меня домой, если мне не понравится в храме. Что-то случилось или… они меня обманули?!
Тара долго молчала, потом промолвила, повернув к Амрите залитое лунным светом лицо:
— Я ни разу не видела, чтобы чьи-то родители приезжали в храм и тем более забирали своих детей обратно! По-моему, это невозможно.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что… такова жизнь. Отец посвятил тебя богу — твоя судьба решена, обратного пути нет.
— Значит, мне не на что надеяться?
— Ты должна надеяться… на что-то другое. Думать о том, что станешь хорошей танцовщицей, а как только придет срок, пройдешь посвящение в девадаси.
Когда наступило утро, Тара сказала Амрите:
— Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Она привела подругу в дальний угол храмовой территории, подошла к стене и принялась терпеливо отодвигать наваленные друг на друга камни. Вскоре Амрита увидела в стене пролом, через который вполне могла пролезть взрослая женщина.
Отсюда открывался вид на город, тонувший в похожем на цветочную пыльцу золотистом тумане: нагромождение больших и малых строений, толпы людей.
— Что это? — спросила Амрита.
— Свобода.
— Ты думаешь?
Тара пожала плечами.
— Не знаю. Когда ты здесь, кажется, что свобода — там, и наоборот. Возможно, когда-нибудь я попробую убежать. Я случайно нашла эту дыру и закрыла камнями так, чтобы никто ничего не заподозрил и не стал ее заделывать.
— Убежать? Зачем? — прошептала потрясенная Амрита. — Ты так любишь Шиву и храм! И желаешь стать девадаси!
— Да, люблю, — жестко произнесла Тара, — но если мне придется разочароваться в том, о чем я мечтаю, я уйду навсегда. Я тебя обманула. На самом деле мне вовсе не хочется думать, что для нас существует только один выход!
Она в волнении сжала тонкие пальцы, и ее глаза потемнели. Недетский взгляд Тары был властен и непоколебим.
— А я хочу вернуться домой, — с грустью
Тара промолчала. Ей казалось странным думать о возвращении. Можно дважды увидеть один и тот же сон, но в реальной жизни нельзя повернуть время вспять. Невозможно из бабочки вновь превратиться в куколку, из растения — в семя, как невозможно отказаться от того, к чему побуждает любовь.
Глава III
Посвящение
Стройная девушка с блестящими черными волосами и большими серьезными глазами, облаченная в затканное золотом одеяние из прекрасного бенаресского шелка, кружилась в танце под неторопливую дробь барабана. Белые цветы, украшавшие прическу юной танцовщицы, были похожи на больших бабочек или хлопья снега, чудесным образом упавшего с небес в жаркий летний день.
Взмах ресниц, наклон головы, изгиб рук, изящный поворот тонкого стана — каждое движение было отточено годами изнурительных упражнений, о чем ни за что не догадался бы тот, кто не посвящен в секреты обучения девадаси.
В этом легком волшебном танце, полном непостижимой гармонии и божественного света, воплотились вера в мечту и радость любви.
Барабаны смолкли. Девушка остановилась и спустя мгновение вернулась в реальный мир.
Ила хлопнула в ладоши.
— Отлично, Амрита!
Рядом с наставницей стояла другая девушка — с гладким и нежным, как лилия, лицом, с полными алыми губами, густыми, черными как ночь волосами, страстно сияющими глазами. Это была Тара, лучшая из юных танцовщиц, тринадцатилетняя красавица, обещавшая затмить самых известных и дорогих девадаси храма Шивы.
Как и подруга, Амрита с честью выдержала испытание. Храмовый танец стал ее жизнью; с некоторых пор ей чудилось, будто она способна станцевать над пропастью, не боясь сорваться с высоты, — таким послушным и легким казалось девушке собственное тело.
Обучение закончилось. Теперь танцовщицам предстояло самостоятельно совершенствовать свои умения. Одна за другой девочки проходили посвящение и становились «женами бога». Некоторые подробно рассказывали, как происходил обряд, другие предпочитали молчать. Иные шли на это с готовностью и любопытством, другие испытывали нерешительность и страх.
Жрецы приводили девочку в храм, к алтарю, где совершали несложный ритуал. Потом она следовала в брачные покои, чтобы впервые познать своего «мужа». На брачном ложе бога Шиву обычно заменял один из жрецов или человек, хорошо знакомый с храмовыми порядками. Изредка такое право покупал богатый жертвователь.
Посвященных можно было легко отличить по тали, витому шнурку на шее, знаку замужней женщины, и особым рисункам на теле. Став «женами бога», юные танцовщицы поступали в распоряжение немолодой девадаси по имени Хемнолини: она читала им «Камасутру» и обучала искусству любви. Истинная цель обучения состояла в том, чтобы, отдаваясь паломникам, исполняя их сокровенные желания, девушки не думали, будто занимаются чем-то постыдным, а были уверены в том, что служат Шиве.