Девиант
Шрифт:
Даже я — человек, считающий других людей по отдельности и человечество в целом как расу — дерьмом, паразитирующим на собственной планете, понимаю простую истину. Детей и котиков ни в чем нельзя винить. Да, дети имеют свойство вырастать в последних сволочей. Но они единственные, у кого есть шанс вырасти в кого-то нормального. Кого-то, кто сможет что-то изменить. У взрослых такого шанса уже нет, потому что мы уже все просрали.
И то, что мы все сейчас грыземся с зомби — закономерный, пусть и ироничный итог. Но притаскивать сюда ребенка, делая
Хотя, о чем это я вообще? Это люди — мудаки. Мир другой, законы другие, оформление в стиле наркоманского бреда. И только люди, как всегда, мудаки. Вспомнились слова скрепки, теперь заигравшие новыми красками.
Я задрал голову и посмотрел на небо, где светящиеся цифры вот-вот опустятся до шести сотен.
— Надеюсь, этот раз пройдет удачней и сдохнут все. Социальная программа. Каждому ребенку по личному паровозику, чтобы свалить отсюда, каждому игроку по заслугам.
Так я добрел до того места, где оставил Седого.
— Что сказал торговец?
— Дал пару советов, — задумчиво произнес я. — И идей. Надо обмозговать.
— Эй, мудачье, — раздался голос за моей спиной. Я бы даже вздрогнул, не ожидай я чего-то такого. — Мне тут пташки нашептали, что вы на меня бочку катили.
Я обернулся и посмотрел на высокого и крупного мужчину, стоящего со скрещенными руками и злобным взглядом. Будь мы на зоне, я бы скорей всего испугался. Внешний вид у человека был грозным, эмоции я бы назвал агрессивно-равнодушными.
Это когда человек хочет вас убить каким-нибудь жестоким образом, при этом для него это вполне рутинная задача. К сожалению, я с такими часто встречался в своей прошлой жизни. Только тогда эти люди не испытывали ко мне ненависти, а просто делали свою работу. Этот же ни на кого кроме себя не работает, а потому опасен вдвойне.
Мне, если честно, уже как-то все равно. Меня за эти три дня столько раз пытались грохнуть, что уже не удивительно. Просто сейчас я перешел в лигу посерьезней. Вместо школьников вот такие вот матерые головорезы. Вместо чумных нулевок новообращенные Фарадеи и Кирпичи.
— Я Чертополох.
— Поздравляю, — флегматично ответил я.
— Слышал, что у тебя при себе есть карты. Так что у нас два пути. Либо отдаешь нам колоду за себя и за своего седого дружка. И если меня устроит содержимое, то может быть вы даже сможете покинуть безопасную зону. А я, так уж и быть, не буду обижаться за все те слова, что он про меня наговорил.
— Какие мы ранимые, — усмехнулся я.
— А если не устроит, — проигнорировал меня Чертополох, — пойдете в мой отряд авангардом и будете отрабатывать долг, расчищая дорогу в угодьях.
— Хорошо, — кивнул я и пошел к Седому.
— Что хорошо, задохлик?
— Хорошо тебе сходить нахер, — все тем же флегматичным голосом ответил я.
Седой все слышал и в его глазах я заметил обеспокоенность. Которой не было даже когда у его лба было дуло револьвера. Что изменилось?
— Ты чего напрягся? — спросил я старика.
— Кажется, теперь я втравил тебя в неприятности, — кивнул он в сторону Чертополоха.
— А, нет, — улыбнулся в ответ. — Это местный гоп-стоп. Повод лишь формальность, они сначала навербовали себе мяса в отряд, а завтра вырежут остальных, чтобы собрать с них опыт и карты. А эти придирки, что их оскорбили, нужны чтобы убедить тупых новичков в их отряде, будто бы им ничего не угрожает, если они будут покладистыми. Но когда придет время, их тоже грохнут.
— То есть это все спектакль?
— С самого начала, — кивнул я. — С того самого момента, как к нам подошел тот посыльный. Он был провокатором. Другой дежурит у торговца и смотрит чужие карты. Еще несколько человек пасут выходы с площади, чтобы никто не ушел.
— То есть, если бы я был вежлив с тем парнем, нас бы все равно убили?
— Несомненно, — кивнул я.
— Хорошо, тогда…
Седой поднялся со своего места. К слову говоря, Чертополох уже успел подозвать еще двух прихлебателей и все то время, что мы с Седым беседовали, он поливал нас говном и угрозами. Просто мы как-то не сговариваясь с Седым, игнорировали бугая. Что, несомненно, бесило его еще сильней.
— Вы двое петушков, совсем…
— Образина человекоподобная, — произнес Седой, а я в очередной раз удивился, насколько хорошо у него поставлен голос. — Да, я обращаюсь к тебе. Твоя мамочка пока облизывала вчера мои яйца, все рассказывала о том, какой у нее убогий сынуля. Сетовала, что лучше бы твой отец кончил на занавески и просила передать…
Седого понесло. Видимо, когда он понял, что его вины в ситуации нет, он наконец осознал всю картину происходящего. А раз результат никак не поменяется, то чего стесняться в выражениях? В безопасной зоне все равны.
Чертополох пытался вывести нас на конфликт, чтобы мы нарушили правила и скорей всего лишились бы защиты, а то и хуже. Теперь же он всеми силами удерживал своих псов от того же самого. Потому что Седой хорошо владел словом и то ли знал, куда надо бить, то ли очень быстро подстраивался под оппонента. Я бы так не смог, если честно.
Ну как я мог догадаться, что у того долговязого в голове пунктик на размере некоторых органов? А Седой то ли понял, то ли просто перебором нашел нужную точку, чтобы надавить. И вот уже Чертополох двумя руками удерживает паренька в шаге от совершения глупости.
Мне на самом деле интересно посмотреть, что будет с человеком, нарушившим правила безопасной зоны. Но, видимо, не сегодня.
И пока Седой упражнялся в красноречии, опуская всю троицу ниже плинтуса, я осматривался и раздумывал над дальнейшими действиями, постепенно формируя план. Местное быдло пыталось отвечать, но старик морально превосходил их, как опытом, так и красноречием, высмеивая их неумелые попытки в оскорбления.
Всего через шесть минут вся тройка ретировалась. Их перепалку слышала вся площадь, даже безголовый чумной, казалось, повернулся в нашу сторону.